Адамант Хенны
Шрифт:
– Пришли! – коротко шепнул кхандец. – Вот он, дворец!
– И как мы теперь дальше? – по всегдашней привычке осведомился Малыш.
– Очень просто. – Рагнур обнажил саблю и уверенно, властно забарабанил эфесом в деревянную створку.
Они стояли возле неприметной боковой дверцы, наверное, какого-нибудь чёрного хода из дворцовых поварских или кладовых. Некоторое время на стук никто не отзывался – и тогда Рагнур бросил несколько громких ругательств по-харадски.
Это подействовало. В двери открылось небольшое застеклённое окошечко, мелькнул
Начальственным раскатам Рагнурова голоса позавидовал бы, наверное, сам распорядитель дворцовых шествий. Так или иначе, дверь приотворилась – ровно настолько, чтобы кхандский разведчик мгновенно смог ткнуть туда саблей. Хрип, бульканье – и звук рухнувшего на пол тела.
– Торин!
Дверь была заперта на внушительной толщины цепь, отомкнуть которую можно было лишь изнутри и когда створка полностью закрыта. Гном коротко взмахнул топором – и мифрильное лезвие, сработанное в горне Дьюрина, напрочь снесло ушко запора.
– За мной! – бросил Рагнур.
Они перешагнули через распластанное тело стражника.
«До чего же легко мы стали убивать…» – невольно подумал Фолко, глядя на застывшее, искажённое недоумением и болью лицо злосчастного воина, совсем ещё мальчишки, безусого и безбородого.
– Фолко! Не отставай!
Они очутились в низком сводчатом помещении. Это и впрямь был какой-то склад: по углам громоздились мешки, кули и тюки. Скупо светила единственная масляная коптилка; в дальнем конце – ещё одна дверь, и за ней – ступени наверх.
Теперь им нужен был проводник. Даже Рагнур не мог знать, где держат невольниц харадского правителя.
Лестница вывела на второй этаж. Стало светлее – здесь висели уже настоящие лампы, поярче. Стены задрапированы пёстрыми ало-чёрно-жёлтыми гобеленами с такими картинами, что Фолко не выдержал – покраснел.
– Все правильно, – шепнул кхандец. – Это коридор, что ведёт в Зал Удовольствий правителя… За мной!..
Пост охраны ждал их за первым же поворотом. Похоже, для Рагнура эта встреча была полной неожиданностью – кхандец растерянно замешкался. Вместо разжиревшего гаремного служки друзья столкнулись с четырьми вооружёнными с ног до головы воинами из личной гвардии правителя…
Фолко сам не мог упомнить, как меч оказался у него в руке, и тело, повинуясь инстинкту, выбросило клинок вперёд в глубоком выпаде. Меч, остриё которого Фолко отточил поострее знаменитых кхандских шпаг, скользнул по чешуйчатой броне стражника, лишь слегка оцарапав тому горло.
Тишина тотчас взорвалась. Лязг оружия, хриплый рык, изумлённые вопли – всё смешалось на миг. Несмотря на неожиданную атаку, харадримы не растерялись. Один из них прыгнул к верёвке сигнального колокола, трое других спина к спине вступили в бой.
На мгновение хоббита окатила горячая волна стыда. Как он мог промахнуться?! И прежде, чем его противник успел удивиться тому, что с ним сражается какой-то недомерок, Фолко с неожиданной силой отвёл в сторону саблю стражника
Клинок рассёк кольца капюшона, подбородок и нижнюю челюсть стражника. Захлебываясь кровью, тот повалился, и Фолко тотчас опустил меч сзади на шлем харадрима, схватившегося с Рагнуром.
Еще несколько мгновений спустя всё было кончено. Стражника, что рванулся к заветной верёвке поднять тревогу, зарубил Торин, его топор с такой силой врезался в шлем воина, что железо вмялось глубоко в череп. Малыш чётко, словно на занятиях, вогнал даго в горло своему противнику, и в живых остался только один часовой, оглушённый ударом Фолко.
– Быс-с-стро! – прошипел Рагнур, его лицо дёргалось. – Показывай дорогу… О, проклятье! – И он перешёл на харадский.
Едва пришедший в себя, стражник очумело хлопал глазами; соображать его заставил лишь кинжал под подбородком. Он торопливо, подобострастно закивал и потрусил по коридору. Рагнур заломил ему руку за спину, а Торин держал клинок возле горла пленника.
– Я сказал ему, что если он заведёт нас не туда, то умрёт первым, – перевёл на всеобщий Рагнур.
– Запоминаем дорогу назад! – бросил Малыш, отсчитывая спуски и повороты.
Времени оставалось мало, очень мало: когда обход наткнётся на трупы или когда выбравшийся на шум дотошный прислужник увидит плавающие в крови тела.
Эовин сжалась в уголке камеры, точно мышка. Неужели Тубала и в самом деле её спасёт? Неужели?.. Кто эта странная воительница, девушка старалась не думать. Не давало покоя иное: а ну как она навела на след мастера Холбутлы самого настоящего убийцу? Саблю-то Тубала носить умеет…
В коридоре сменилась стража. Теперь взад-вперёд по длинному коридору невольничьей тюрьмы выхаживала иная надзирательница – правда, со столь же монументальной фигурой. Всякий раз, проходя мимо Эовин, стражница окидывала её пристальным холодным взглядом.
– Ну вот и я. – Эовин вздрогнула, не сдержавшись. Перед решётчатой дверью её камеры стояла Тубала – слегка запыхавшаяся, точно после бега. В руке её позвякивало кольцо ключей. Нимало не смущаясь присутствием надзирательницы, воительница отомкнула замок. – Выходи, – скомандовала она Эовин.
«Неужели у Тубалы всё так и получится – легко и просто?» – успела подумать Эовин за миг до того, как, заметив неладное, нечеловеческим голосом заверещала стражница.
Тубала с лёгким шорохом выхватила саблю.
Но охранница и не собиралась сражаться. Сверкая пятками, она бросилась прочь, туда, где из дыры в потолке свешивалась толстая верёвка, выкрашенная в алый цвет.
Что-то зазвенело, потом негромко щёлкнуло, свистнуло в воздухе – и надзирательница словно сломалась пополам на бегу; обхватив руками пробитую навылет шею, она зашаталась и рухнула. Грянули о камень так и не спасшие хозяйку доспехи.