Адепт не хуже прочих
Шрифт:
Неужто пропал?!
Присутствие небесной силы ощущалось здесь столь же отчётливо, как и во дворе, но попробуй – дёрнись! Лысый дядька совершенно точно тайнознатец, да и парочку караульных сбрасывать со счетов тоже не стоило. Едва ли на ворота приюта отрядили бы бесталанных простецов. Нет, через них на выход не прорваться. Скрутят!
Дошли мы в итоге до самого конца, а там мой сопровождающий снял с решётчатой двери массивный навесной замок, распахнул её и велел:
– Заходи!
– Зачем ещё? –
Ответом стал скрип петель, лязг решётки, щелчок возвращённого на место замка, лёгкий скрежет провернутого в нём ключа. Ещё – шаги.
Лысый дядька утопал прочь, а меня от уныния уберегли три немаловажных обстоятельства: во-первых, я по-прежнему ощущал мягкое тепло небесной силы; во-вторых, камера была на самом верхнем уровне казематов при том, что по пути попадались лестницы вниз, и в-третьих, меня не приковали за ногу к стене, как постояльца клетушки напротив.
Тот спал, закутавшись в одеяло, будить его и приставать с расспросами я не стал.
«Всему своё время», – решил, опускаясь на краешек нар.
Пал духом? Да вот ещё! Уж лучше так – в тепле и сухости неизвестностью терзаться, чем ломаным-переломаным в канаве подыхать. Бажен бы меня не пощадил.
Другое дело, что я вполне мог не к Горану за помощью обратиться, а матросом устроиться и в Южноморск уплыть. Вот только Пламен и Волче наверняка тамошним заправилам весточки о беглеце отправили, да и Псарь точно бы на след встал. Шансы из города удрать так себе были, если начистоту.
Я закрыл глаза и обратился к небесной силе.
Вдох. Волна оранжевого тепла по телу. Выдох. Раз. Два. Три.
Всё получилось само собой, не пришлось напрягаться и рвать жилы.
Сила! Меня в один миг переполнила сила!
Яркая и жаркая, но не иссушающая и не обжигающая. Бодрящая!
И сразу стало легче жить, страхи улетучились, дурное настроение сгинуло без следа. Никто бы не стал оставлять доступ к энергии заключённому. Это попросту глупо! Пусть я ещё даже не адепт, но приказом и неофит приложить может! Собью замок – не укараулят!
Значит, опасным меня не считают и попытки побега не ждут. Тогда что?
Уж не знаю, к какому выводу на сей счёт я бы пришёл, не наведайся в каземат приютский врач, глаза которого отличались необычным желтовато-зелёным оттенком. Угадал я род деятельности посетителя по белому халату и в тон ему смешной шапочке, да ещё по пузатому кожаному саквояжу. В остальном же лощённей типа поди – сыщи! Напомаженные завитые усики, холёное без единой морщинки лицо, ухоженные руки с идеально-ровными ногтями.
Ассистировал ему сутулый юноша,
– Ну-с, юноша! – обратился ко мне врач. – На что жалуетесь?
Голос оказался мягким и обволакивающим, чуток даже приторно-сладким. Таким, наверное, хорошо успокаивать пациента, пока ассистент кость ножовкой перепиливает. Сам не знаю, с чего это взял.
– Да ни на что не жалуюсь! – отозвался я, но сразу же обвёл рукой камеру. – На это вот всё, разве только!
– Тогда будьте так любезны встать в круг.
Я встрепенулся и принялся высматривать на полу магический пентакль или что-то вроде алхимического механизма из подвала Сурьмы, но всё оказалось куда как проще: круг на кирпичах был нарисован чёрной краской, только и всего. Никакой магии.
Мне бы успокоиться, а вместо этого ощутил разочарование.
– Да-да! – приободрил врач и попросил: – Лучезар, рамку!
Ассистент опустил саквояж на пол, расстегнул его и достал металлический прямоугольник с двумя крючками – их он зацепил на горизонтальный пруток решётки. С размером ячейки непонятная штукенция совпала идеально.
– Очки! – коротко скомандовал врач, и ему вручили массивную оправу без линз. – Стёкла!
На сей раз Лучезар вынул из саквояжа и раскрыл длинную шкатулку, под завязку заполненную круглыми разноцветными линзами. Врач вставил в крепление оправы пару оранжевых стёкол и ободряюще улыбнулся.
– Ну-с, юноша, начинайте тянуть в себя и выталкивать прочь энергию, только не абы как, а одной волной. Сие действие, полагаю, вам знакомо? Отлично! Лучезар, стекло!
Ассистент закрепил в рамке прозрачную пластину, определённо изготовленную алхимиком. В глубине толстого стекла мне почудился отсвет сложной вязи колдовских символов, но сразу стало не до её разглядывания: только на глубоком вдохе втянул в себя небесную силу, и тотчас зашумело в голове.
– Выброс резче! – скомандовал врач. – Ещё резче!
Я шумно выдохнул, и он вынул из оправы очков правую линзу, заменил оранжевое стекло сначала красным, затем жёлтым, а после пришла очередь зелёного.
Выдох! Вдох-выдох!
Я тянул в себя энергию и сразу выбрасывал её вовне, а врач менял одну линзу за другой. Опробовав поочерёдно все цвета радуги, он распорядился:
– Стекло!
Его ассистент немедленно убрал прозрачную пластину и заменил её красной. Я запыхался и начал обливаться потом, но тянуть и выбрасывать энергию не прекратил, пусть даже под правым коленом и затеплился огонёк боли, а в груди мало-помалу начало разгораться неприятное жжение.