Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Ты знаешь о Гидре Секундус столько, сколько тебе положено, — холодно ответил Волк.
Секунду спустя Галлеас кивнул. Потом он вскинул болтер и выстрелил Хаксану Осквернителю в голову.
Волк побледнел от гнева:
— Ты заплатишь за это! Я предупреждал тебя, да? Я велел тебе доставить мне Хаксана, и обещал призвать тебя к ответу за провал!
Галлеас указал на труп Хаксана:
— Вот тебе мой ответ. Предатель мёртв. Твой наставник отмщён. Дело сделано.
С тяжёлым сердцем он приказал братьям забрать тело Хаксана. По возвращении на «Неподатливого» они сожгут тело, а броню запрут в камеру, опечатанную
Произошедшее на Гидре Секундус было похоже на правду, с горечью думал Галлеас, как и падение капитана Исидора Монтеса.
Гвардия ворона
Джо Паррино
Потеря
Стоя под сильным дождем, мы возносили заупокойную молитву павшему брату. Тишина окутала нас, заключив в общие меланхоличные воспоминания о мече, что уже никогда не прикроет наши спины, и голосе, который мы никогда не услышим вновь.
— Ты помнишь?
Я знал направления мыслей Северакса почти так же, как свои собственные. Голос, который я пытался забыть, шептал из тьмы, смеясь в тенистых уголках моей памяти. Спокойная душа, и беспокойный мертвец.
— Как мы его звали? — спросил я.
Вдалеке грохотала артиллерия, непреклонный вестник возобновленного наступления. Война не даст нам достаточно времени на горе. Тысячи солдат Астра Милитарум уже стекались к вражеским траншеям, готовые умереть под огнем их орудий. И наши умения были необходимы в других местах этого мира. Но на мгновение войну оставили без внимания, когда на первое место вышел другой долг.
— Второй тенью примарха, — ответил Северакс.
Его губы искривились в полуулыбке, когда мы приготовились почтить память нашего брата, почтить нашу потерю.
Засада, которая привела к смерти нашего брата, не была запланирована ни одной из сторон. Среди бесконечного дождя, определившего климат Гоминдары, в темных лесах этого некогда прекрасного мира из ночи с визгом появилась смерть. Это был один из тех столь частых в войне моментов, когда судьба принимает иные обороты, когда меняется будущее. Крик в воксе стал нашим единственным предупреждением.
— Контакт!
Чёрные глаза сержанта Вендрала расширились от гнева, ярости и удивления. Спустя мгновение его дробовик разразился неистовой энергией, выстрелив во мрак тьмы. Изломанное тело отлетело назад, получив попадание в центр тяжести. В ночи разнесся импульс боли, и хихикающие полоски чёрных кристаллов с глухим звуком простучали по моей броне. Загремели дробовики. Чужаки закричали на своем убийственном языке. В моих глазах заплясали звезды, так как они не привыкли к резкому свету. Люкай отпихнул меня с дороги. Из моего носа капала кровь.
— Поживее, Иткос. — Слова дались ему легко, но я ощущал его тревогу, пока он заряжал свой дробовик. — Где Корвин?
— Сержант послал его вперед, — ответил я. — Он должен разведать там обстановку и найти нам маршрут.
Мой собственный дробовик заговорил во тьму, выцеливая и пронзая ночь в погоне за целями. Кричащие фигуры напали на нас, вопя чужацкие слова голосами, что напоминали
— В их голосах страх? — недоверчиво произнес Люкай. — Чего они боятся?
Пока он говорил, к нему подскочил чужак, на его высеченном из обсидиана и теней копье мерцал свет. Рев моего дробовика начисто снес голову существа, измельчив её в осколки костей и кусочки мяса. Мои товарищи скауты, покрытые чужацкой кровью, отступили назад.
— Не обращай внимания, разум ксеноса непостижим.
Голос сержанта Вендрала казался таким мудрым, таким старым. Именно это мне в нем больше всего запомнилось — то, каким старым он казался. Его лицо обрамляли чёрные бакенбарды, а глаза ничего не выражали. В действительности же он приближался лишь к сотому году своей жизни.
Один из чужаков что-то затараторил, обращаясь к Люкаю. Кто знает, бормотал ли он угрозы или же, возможно, обещания чего-то?
Полосы темного пламени устремились к телу скаута. От моего брата повалил слабый дым, когда его плоть опалилась.
Чужак упал с бессловесным криком, плюхнувшись в поросль подлеска с дырой во лбу.
Один из эльдар что-то прокричал на своем мерзком языке, и чужаки, всполошенные нашим сопротивлением, отступили, не желая тратить на нас свои жизни. Они проклинали нас подобными ртути и ножам словами, их голоса полнились ядом.
Мы стояли одни, тяжело дыша от усталости, адреналина и волнения. Никто из нас не пал, никто из нас не подвел братьев. Наши глаза светились в темноте, наполненные триумфом юнцов.
— Будьте начеку, мы здесь ещё не закончили. — Голос сержанта Вендрала вернул нас к текущей задаче.
Дождливая ночь Гоминдары окутывала и баюкала нас, одновременно сбивая с толку. Повсюду возвышались деревья, тянущиеся к небу, которое больше никогда не увидит истинного солнечного света.
Эльдар набросились на нас сверху, коля заостренными ножами, с которых капал яд. Их лица были такими же неровными, как и их голоса — резкими и совершенно бесчеловечными. Темные глаза сочились отвратительным весельем. Голод скривил их губы в язвительные улыбки. На грани понимания я еле-еле смог расслышать слова. Мой разум просеивал их, ища смысл в насмешках эльдар. Чужаки каким-то образом говорили, не шевеля губами.
Я сделал шаг назад, мой череп пронзила головная боль. Я был рассеян, сбит с толку, и ещё не обладал силой, которую сейчас контролирую практически без усилий. Я отступил, к моей шее устремился клинок. Куладис метнул свой собственный боевой нож, пронзив голову чужака. Тот шлепнулся на землю колючей грудой шипастой брони.
— Благодарю, брат! — сказал я Куладису.
Он не ответил, так как уже двигался дальше, стреляя из болт-пистолета. По правде говоря, я и не ждал от него ответа. Он редко говорил и разбрасывался словами. Куладис был… спокойной душой. Люкай стоял рядом, прижав к телу левую руку. Из усеявших его плоть кристаллов капала вязкая чёрная жидкость. Он выстрелил из дробовика с одной руки, сбив подкрадывавшегося к нам чужака.