Адептус Астартес: Омнибус. Том I

Коллектив авторов

Рок победно закричал, вздымаясь все выше, изо всех сил работая крыльями, пытаясь удержать такой груз. Он обмяк, заставляя зверя думать, будто тот победил, рассчитывая, что птица не сбросит его вниз вместо того, чтобы найти относительно безопасное место, где сможет разорвать его на куски и полакомиться внутренностями.

Они летели почти двадцать минут, поднимаясь к самой вершине горы. Все это время он не шевелился, несмотря на пульсирующую боль и постоянный риск того, что существо в любой момент может решить кинуть его в пропасть, словно безвольную куклу.

Он

почувствовал, что биение крыльев замедляется, и рискнул оглянуться по сторонам. Они парили над широким ущельем, пропастью, по дну которой вился горный ручей. Он оценил расстояние. Риск еще оставался, но лучшего шанса ему могло больше и не представиться.

Вдруг птица заложила крутой вираж. Должно быть, она почувствовала, как напряглось его тело. Ее хватка ослабла, когда когти попытались выскользнуть из его груди. Раны взорвались огненной болью, но он резко схватил существо за лапу, чтобы не дать ему стряхнуть себя.

Птица запаниковала, когда он сместил вес и нарушил равновесие, заставив уйти вниз. Их начало бросать из стороны в сторону, крылья существа безумно молотили по воздуху, пока оно безуспешно пыталось снова набрать высоту. По капеллану отчаянно заскребла другая лапа, оставив на щеке глубокий порез. Брызнувшая кровь ослепила его, но он не разжимал хватку.

Завопив, рок опять развернулся и распахнул клюв, чтобы клюнуть его. Воин тут же воспользовался этой возможностью, ударив камнем прямо по голове.

Птицу дернуло в сторону, и, ошеломленная, она стремительно начала терять высоту. Он ударил еще и еще, а потом птица внезапно обмякла, потеряв сознание. Ее крылья бессильно затрепетали на ветру, и они полетели вниз, словно черно-белая десантная капсула, несущаяся к земле. Белый ворон и черный рок, оба падают навстречу погибели.

Он ничего не мог сделать. Ему оставалось надеяться, что инстинкты не подвели его, что он переживет падение. Тем не менее он приготовился к столкновению.

Падение.

Падение… А затем он погрузился в ледяную воду, шокированное тело попыталось втянуть воздух, пока силой удара его тащило в глубину. Вода хлынула в нос, в рот, на него давил громадный вес. Он бился, чувствуя, как горят раны на груди, чувствуя холод воды, стискивающий сердца.

Молотя ногами, он вырвался на поверхность и набрал полную грудь воздуха. Его разорванное легкое отчаянно втягивало в себя кислород. Он доплыл до берега, смаргивая воду с глаз. Торопливо оглянувшись по сторонам, он испытал облегчение, увидев в ручье позади себя массивное черное тело с плескающимися на течении крыльями. Голова птицы лежала на берегу.

Он поднялся на ноги, а затем побрел к месту ее падения. Мокрые перья блестели в лучах заходящего солнца. Он упал на колени. Грудь птицы вздымалась и опускалась с надтреснутым, умирающим хрипом.

Он встретился глазами с ее взглядом и увидел в нем панику. Он, Кордэ, это окровавленное бледное существо, должно быть, воспринимался умирающей птицей как воплощение самой смерти. Ее изломанное тело внезапно затрепыхалось, когда она совершила последнюю отчаянную

попытку взлететь, а затем, осознав всю тщетность, успокоилась и замерла, взирая на него с тихой покорностью.

Протянув руку, он провел рукой по ее голове и ощутил, как птицу охватила умиротворенность.

— Я почту твой дух, птица, — тихо сказал он. — Дальше мы пойдем вместе. С этого дня мы — родня.

Затем он взялся обеими руками за ее голову и свернул ей шею.

— Победа или смерть! — победно прокричал он, и его слова отразились от стен ущелья, вспугнув стайку маленьких воронов, которые наблюдали за ним из ближайших кустов. Взвизгнув, они поднялись в воздух и закружились, словно крошечные тени на фоне садящегося солнца.

Кордэ встал на ноги и, застонав от напряжения, вытащил мертвого рока из воды. Он забросил массивное тело себе на плечи, слегка покачнувшись под тяжестью. Рваные раны на груди и лице уже практически затянулись, кровь перестала течь. Он понимал, что его ждет долгий и тяжелый спуск вместе со своей ношей, но испытание его не страшило. Самая тяжелая часть была уже позади, и кроме того он знал, что теперь с ним дух птицы.

Джордж Манн

Дождь Гелиона (не переведено)

Не переведено.

Кровавые вороны

Люсьен Соулбен

Алтарь Кирены

Столбы пыли вздымались над поверхностью Кирены; небо не в силах больше было проливать свои слезы. Слой мелкого праха заполнил стратосферу и теперь ронял вниз бесчисленные хлопья удушающего пепла. Время от времени, когда сброшенные с орбиты масс-ускорительные снаряды поднимали в воздух облака гари и раскалывали землю, над поверхностью проносились раскаты грома. Снаряды были выполнены в виде десятитонных металлических статуй, изображающих Императора. Каждая боеголовка отправляла в небеса все больше пыли и порожденного пламенем пепла. Каждая боеголовка была восклицательным знаком в литании против ереси и еще одним молотом, брошенным во имя экстерминации и тотального уничтожения каждого еще живого жителя Кирены. Хаос создал себе плацдарм, но он оказался походя растоптан могуществом Империума, и агония планеты теперь использовалась как предостережение для всех колеблющихся.

Черный флот Адептус Астартес завис над Киреной, изливая вниз волю Ордо Маллеус. Ни одно судно не могло без разрешения миновать облака праха, хотя бегущие корабли порою пытались прорваться сквозь пылевую завесу — все они вскоре падали обратно, сбитые плотным огнем кораблей блокады. Корпуса чернели, и языки пламени прорывались сквозь швы внешней обшивки, когда они валились на поверхность, добавляя еще больше неразберихи к творящемуся там аду. Лишь «Громовые Ястребы» и десантные корабли флота проходили свободно, эвакуируя раненых и неся в бой свежие войска. Далеко под неподвижным флотом медленно вращалась Кирена, один за другим подставляя под обстрел города на своей поверхности.