Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
Брат Молкис видел всё от начала и до конца. Обсидиановые Глефы были не просто армией, даже не просто орденом Космодесанта. Они были столпом истории человечества, созданные по воле Императора, дабы стать щитом, что предотвратит вымирание человеческой расы. Вся их слава, былая и нынешняя, прокручивалась вокруг Молкиса, охватывая за мгновение тысячу лет. Он мог видеть её всю, от Великого Крестового Похода и Ереси до Эры Империума и основания ордена Обсидиановых Глеф, через бесконечные войны ради защиты человечества и будущего. Эти мифы, корнями уходившие в предысторию Империума, один за другим следовали через настоящее —
Затем он взглянул на свои руки. Рук, которыми он держал свои цепной меч и болтер, не было. Они стали уродливыми грудами металла, окрашенного в черный и изрытого старыми боевыми шрамами. Одна из них была цилиндрическим силовым кулаком, предназначенным хватать и давить, его четыре пальца, приводимые в движение поршнями, лучились энергией. Другая оканчивалась парой стволов лазпушек. Не руки вовсе, а орудия машины войны.
Его тело было не его телом, а массивным корпусом этой машины. Силовая установка за его спиной с глухим стуком отбивала свой медленный ритм. Его глаза были не глазами, а линзами пиктеров, установленных на передней части его корпуса и передающих мерцающие изображения по его зрительным нервам.
А вокруг него была не бесконечная вереница истории его ордена, а темные и мрачные галереи, со сводчатыми потолками наверху и орудиями лишения и наказания на стенах. Оковы висели рядом с тисками для пальцев и свежевальными клинками. Под потолком располагалась сбруя для тела стандартной длины, изготовленная из железных шипованых полос — завещание бесконечных страданий.
Кто-то что-то говорил. Молкис посмотрел вниз и почувствовал наклон всего своего тела — саркофага размером с танк, облаченного в керамит. Он увидел свои массивные стальные ноги на фоне потрескавшихся плит галереи и огромную тень, отбрасываемую им в свете пылающих на колоннах факелов.
Рядом с Молкисом стоял скаут Космодесанта — Обсидиановая Глефа, чей полудоспех был окрашен в цвета ордена — чёрный и костяной. Он был молод, на полпути к превращению в полноценного космодесантника, на коже лица и головы ещё розовели хирургические шрамы.
— Молкис! — повторял скаут. — Брат Молкис, вернитесь к нам! Пришло время сражаться!
Молкис подсознательно почувствовал, как заискрились соединения, получая доступ к инфоносителю, хранящемуся в его саркофаге. В его сознание спроецировалось имя — ”Десаан”. Скаута звали Десаан. Брат Десаан из десятой роты.
— Вы с нами, брат Молкис? — продолжил Десаан. — Мы нуждаемся в вас сейчас. Как и во все времена и сражения, мы нуждаемся в вас сейчас.
Пиктеры Молкиса сканировали пространство вокруг него. Инфоноситель сказал ему, что он находится в Шипе Полутени, в Галерее Храбрых, где холод земли встречался с теплом ядра Обстирии. Ниже располагались генератория и кузницы, а выше — тренировочные залы и жилые блоки. Когда-то он ходил по этим залам, маршируя рядом со своими братьями. Теперь вместо него шагал этот дредноут, эта машина войны, в которой он был пилотом.
— Я с вами, — сказал брат Молкис.
— Вы помните? — спросил его Десаан.
— Помню?
— Вы — брат Молкис из четвертой роты, — сказал Десаан. — Вы пали во время нашествия Кракена на Предел Дэвилин. Вы были ранены, но апотекарии
Вспышки боли взорвались на задворках памяти Молкиса. Он вспомнил волну чудовищной плоти, и холод костяного клинка, вонзившегося в него. Он вспомнил холод крови, вытекающей из его тела.
— Да, — ответил Молкис. — Я помню.
— Хорошо, — с явным облегчением произнес Десаан. Молкис понял, что Десаан уже не один раз проходил через подобный разговор. — Война пришла, брат мой. Мы нуждаемся в вас на линии фронта, на зубчатых вершинах гор.
— Но мы же в Шипе Полутени, — удивился Молкис, — на Обстирии. Мы не на войне. Это наша крепость-монастырь, где мы нерушимы. Или я что-то неправильно помню, брат Десаан?
— Вы правильно помните, — ответил Десаан. — На Обстирию вторглись. Шип Полутени в осаде. Здесь зеленокожие.
Шип Полутени вздрогнул, плиты из чёрного камня посыпались с его отвесных стен. Радиоактивные скалистые долины вокруг него тоже содрогались, на мгновение став столь же подвижными, как и вода. Меньшие пики вокруг Шипа сбросили свои шапки запекшегося серого пепла, и в земле открылись новые грубые разрезы.
Один из пиков пронзили десятки взрывов, выбросив в небо чёрные струи пыли от стертой в порошок скалы. Гора рухнула, миллионы тонн скальной породы стремительно понеслись к её подножию. Оползни затопили долины стремительными волнами камней. Мгновением позже осел ещё один пик, на этот раз ближе, низкий глухой стук взрывов сотрясал Шип Полутени словно гигантская рука. Через несколько мгновений модель долин и расселин изменилась, переписав карту вокруг крепости-монастыря Обсидиановых Глеф.
Аугментированные глаза смогли разобрать только мечущиеся туда-сюда от оползней ветхие полугусеничные машины и боевые мотоциклы, поглощаемые тёмной землей танки и бегущих от обвала зеленокожих.
С зубчатых пиков, расположенных на полпути к Шипу, около одной из турболазерных огневых позиций крепости, члены командного состава космодесантников смотрели вниз на меняющийся пейзаж. Магистр ордена Мидниас был первым из них, в своей окаймленной золотом чёрной броне, с перекинутым через плечо пурпурным плащом и шипастой серебряной короной Обстирии на лбу. Он был повелителем этой планеты, пусть здесь и жили только Обсидиановые Глефы. Это его планету уродовали внизу. Капитаны четвертой, шестой, девятой и десятой рот стояли рядом с ним. Капитан десятой, Терундил, магистр новобранцев, был облачен в богато украшенную версию скаутской брони, которую носили рекруты, сражавшиеся под его началом. Также с группой был технодесантник Джаван, его броня была красной, лицо — наполовину железным, а один глаз заменял комплект перекрывающихся багровых линз.
— Гора Скален не рухнула, — произнес Мидниас.
— Заряды заложили более тысячи лет назад, — ответил Джаван. — По правде говоря, я удивлен, что хотя бы часть их взорвалась.
— Значит, ты поступил правильно, брат Джаван, — сказал Мидниас. — Это задержит их.
— Ненадолго, — заметил Эльхалил, капитан шестой. — На дни, милорд. Не на месяцы.
— Тогда мы воспользуемся полученными днями, — ответил на это Мидниас. — Не торопись во всем видеть поражение, капитан. Не воспринимай каждую смену волны столь пессимистично. Зеленокожие мертвы. Радуйся этому.