Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
Тьма сомкнулась вокруг него. Падающие камни молотили по корпусу Молкиса. Теперь он услышал — рев разрушающегося собора, смешанный с хохотом орочьего военачальника, смехом над учиненным им разрушением.
Очередной взрыв сотряс собор. Упала колонна, увлекая за собой разбитую опору. Одна из рук статуи Жиллимана упала в склепы мимо Молкиса.
— …аем! Отступаем! — приказал Сехарра. Вокс-сеть была заполнена статикой, и Молкис едва мог разобрать слова. Стрельба наверху мелькала туда-сюда, пока Молкис пытался сместить свой вес и снова подняться.
Потолок наверху накренился и раскололся.
Шип Полутени пронизывали помещения, одни были огромными залами собраний и тренировочными аренами, другие — крошечными кельями или святынями героев, чьи именные надписи были всем, что осталось от них в памяти ордена. При создании интерьера крепости природные вулканические туннели расширили, каждый из них сконструировали с умом, для защиты от захватчиков — с тупиками, петлями, ложными шлюзами, ведущими к смертельным зонам. Но ни одна крепость не является полностью неприступной. Шип Полутени сдавался, комната за комнатой, дверь за дверью.
— Даруй нам опустошение, владыка Жиллиман, — произнес магистр ордена Мидниас, опустившись на колени перед памятником Ваевиктис [16] . Помещение с памятником расширяли множество раз, чтобы вместить стазисные камеры, в которых были выставлены оружие и доспехи, снятые с поверженных врагов. Одна содержала тонкую кристаллическую винтовку эльдарской конструкции, другая — хохлатый череп огромного боевого зверя, выпущенного тау. Некоторые хранили осколки брони, снятой с совращенных варпом врагов, бережно удерживаемые в психических оберегах.
16
Vae victis (лат.) — "горе побеждённым"
— Дай нам мудрости, чтобы обрушить его на наших врагов. Даруй нам ненависть, владыка Жиллиман. Дай нам самоконтроль, чтоб овладеть ей в качестве оружия. И, наконец, даруй нам избавление, владыка Жиллиман.
Скаут Десаан подождал, пока молитва не завершилась. Только когда он, наконец, вошел в комнату, он увидел других Обсидиановых Глеф, стоящих во мраке, а среди них — капитана скаутов Терундила своей собственной, десятой роты.
— Скаут, — произнес Мидниас. — Ты прибыл сообщить мне, что брат Молкис погиб.
— Именно, — ответил Десаан. — Зеленокожие обрушили собор. Молкиса погребло под завалами. Капитана Сехарру доставили в апотекарион, они говорят…
— Я знаю о Сехарре, — сказал Мидниас. — Я хотел услышать о потере нашего дредноута от того, кто видел это своими собственными глазами. Я в курсе о недавнем своенравии Молкиса. Если бы его изолировали, он, возможно, не вернулся бы к нам без того, кто направлял бы его, как это сделал ты. Теперь я уверен.
— Выбор должен быть сделан, — сказал капитан шестой роты Эльхалил.
— И я единственный, кто может это сделать, — произнес Мидниас.
— Вы знаете моё мнение, магистр ордена, — сказал Эльхалил. — Для меня эта точка была достигнута в тот момент, когда первый зеленокожий ступил на Обстирию. Мы должны…
— Нет
— Возможно, — ответил технодесантник Джаван. — Хотя я всем сердцем молю вас не просить меня об этом.
— А что говорит тебе твоё сердце о защите этой земли от чужаков? — потребовал Эльхалил. — Что может быть важнее этого?
— Выживание души нашего ордена! — ответил Джаван. — Тысяч лет, что будут потеряны! Некоторые нейронные связи почти полностью деградировали. С учетом прошлогодних показателей радиации, нельзя сказать, как долго…
— Я скажу тебе, как долго! — выкрикнул Эльхалил. — Столько, сколько понадобиться зеленокожим, чтобы пробить себе путь через нижние уровни в хранилища! Как ты можешь не слышать их? Пока мы тут говорим, они прорываются через Шип. Этот военачальник Огнебрюх припас в резерве десять тысяч жизней, чтобы излить их все в катакомбы и заполнить Шип плотью зеленокожих до краев. Если, конечно, орки, что захватили ангары истребителей, не попадут сюда раньше. Вот сколько проживет душа этого ордена, прежде чем он угаснет!
— Хватит, братья мои, — произнес Мидниас. Ему не пришлось повышать голос, чтобы успокоить спор. — Обстирия — жестокий мир, и слова Кодекса связали нас с путем, что причинил много вреда тем, кто наиболее ценен для нашего ордена. Но Эльхалил прав. Хоть это и может стоить нам всего, но мы должны сопротивляться. Не потому, что наша гордость требует от нас отбросить захватчиков, а для того, чтобы остановившиеся здесь орки не присоединились к боевым флотам, наводнившим сектор. От нас зависит больше жизней, чем наши собственные, и даже наших великих героев. Есть только один выход.
Десаан посмотрел на лица Обсидиановых Глеф. Джаван был убит горем, хоть и пытался скрыть это. Десаан никогда не видел такого горя в космодесантнике, не говоря уже о технодесантнике, который должен был выглядеть как машины, о которых заботился. Эльхалил же, несмотря на всё свое бахвальство, казалось, согнулся под тяжестью решения Мидниаса.
— Иди в хранилище, брат Джаван, — сказал Мидниас. — Возьми с собой всех, кто тебе нужен. Пробуди их. Пробуди их всех. Быть может, Жиллиман направит нашу руку.
Десаан никогда не видел хранилище изнутри. Кроме воинов ордена с высшими званиями да обслуживающих его технодесантников, очень немногие когда-либо попадали сюда. Капитан скаутов Терундил поманил Десаана за собой, когда Джаван набирал в хранилище команду Обсидиановых Глеф, и Десаан сразу понял, какова будет его цель.
Хранилище было оковано холодной сталью, единственное помещение Шипа, чьи стены не были природными скалами горы. Ручейки конденсата замерзали бусинами льда на криобашнях, стоящих подобно колоннам собора. Они источали ауру такого глубокого холода, что вдыхаемый Десааном воздух казался хрупким, как будто мог разбиться в его горле.