Адмирал Империи – 35
Шрифт:
Самсонов говорил с нескрываемым презрением, и в каждом его слове сквозила бездна высокомерия и самоуверенности. Он искренне считал своих противников слабаками и ничтожествами, недостойными даже того, чтобы сразиться с ними в честном бою. И сейчас адмирал предвкушал, как превратит их в послушное стадо трусливых овец, гонимое его волей и безжалостным натиском его кораблей.
— Я понял ваш замысел, господин адмирал, и в точности выполню его, — еще раз повторил Демид Зубов, обрадованный тем, что у него появляется шанс взять реванш. Глаза контр-адмирала вспыхнули решимостью и жаждой битвы, словно в предвкушении грядущей схватки. Он был готов на все, лишь бы вернуть расположение своего командира
— Этот глупец бывший первый министр Граус думает, что я испугаюсь количества его вымпелов и уйду в глухую оборону, — громогласно засмеялся Самсонов, забрызгивая экран слюной. В его хохоте слышались нотки безумия и неистовства, словно в предвкушении кровавой бойни. — Вместо этого, мы будем атаковать без конца, пока они сами не дрогнут и не побегут из сектора, бросив Большой лагерь и попрыгав, как зайчата, в подпространство, а затем, в соседние системы, спасаясь от нас…
Адмирал говорил с садистским упоением, словно смакуя каждое слово. В его голосе звучало предвкушение грядущей расправы, желание растоптать и уничтожить врага, не оставив от него даже воспоминаний. Самсонов давно перешагнул ту грань, что отделяет имперского адмирала от палача, и сейчас его мало волновали такие понятия, как честь или благородство. Он жаждал лишь одного — абсолютной власти и безраздельного господства над Российской Империей…
…Демид Зубов четко выполнил приказ командующего Черноморским флотом и, быстро перестроившись для атаки, повел сто двадцать пять своих кораблей прямо в лоб на врага. Стальные исполины неумолимо надвигались на противника, словно огромная космическая волна, готовая смести все на своем пути.
Гвардейские дредноуты эскадры контр-адмирала Зубова, которые благодаря своим повышенным боевым характеристикам меньше всего пострадавшие в предыдущей фазе боя, со всего размаха налетели на строй эскадр Романова, Козицына, Трубецкого и Джонса. Это было подобно удару гигантского космического молота, обрушившегося на тонкую линию обороны союзников. Пространство озарилось вспышками взрывов и разрядами орудий, когда две армады сошлись в смертельной схватке.
Первая «линия» флота Птолемея от такого неожиданно сильного удара прогнулась, но через некоторое время снова выпрямилась и отбросила атакующих на прежние координаты… Казалось, еще мгновение — и оборона рухнет под натиском «черноморцев», но защитники проявили поистине чудеса стойкости и мужества…
— Не такие уж они и страшные, — заметно повеселев и приободрившись, сказал Михаил Александрович после того, как дивизии Зубова отступили на перегруппировку. — Похоже, я напрасно переживал…
Великий князь говорил с нарочитой бодростью, стараясь подбодрить себя и своих людей. Однако радость великого князя оказалась недолгой. Авангард Ивана Федоровича Самсонова всего лишь провел разведку боем, выявляя слабые места в обороне построения союзников. Черноморцы, словно стая хищников, кружили вокруг своей добычи, высматривая бреши и уязвимые точки. И найдя их, они были готовы нанести решающий удар.
Вторая волна атаки не заставила себя долго ждать, и была она уже намного сильней первой. Космос вновь содрогнулся от грохота орудий и яростных криков сражающихся в эфирном пространстве, когда армады сошлись в очередной смертельной схватке. Но на этот раз натиск черноморцев был поистине неудержим.
Теперь Демид Зубов никуда не откатывался, а начал методично вгрызаться и в без того непрочный строй первой «линии» обороняющихся и пробовать его разорвать сразу в нескольких местах.
Большая часть дивизий нашего авангарда бились отчаянно, включая и их дивизионных адмиралов. Их личные флагманские корабли часто оказывались на передовой в самой гуще боя, своим примером поддерживая остальных… Люди сражались, как одержимые, понимая, что на кону стоит не только их собственная жизнь, но и судьба всего сражения. Они были готовы погибнуть, но не сдаться.
Однако мужество и самоотверженность не могли заменить собой численного превосходства и выучки врага. Медленно, но неумолимо «черноморцы» продавливали оборону союзников, вгрызаясь все глубже в их боевые порядки. Один за другим гибли корабли и люди, унося с собой в бездну не успевшие осуществиться надежды и мечты.
Зубов снова вынужден был отойти и начать перегруппировку. Второй навал также был отбит, но потери дивизий первой «линии» флота союзников теперь были куда более заметными… Многие корабли эскадры превратились в облака обломков, дрейфующих в безмолвии космоса. Уцелевшие были покрыты страшными рубцами от попаданий и еле держались.
На лицах уцелевших застыло выражение мрачной решимости, смешанной с отчаянием. Они понимали, что следующая атака может стать для них последней. Михаил Александрович, мертвенно-бледный, стоял на мостике своего флагмана, вглядываясь в тактические дисплеи. Великий князь чувствовал, как с каждой минутой его шансы не то, что на победу, а просто выжить в этой мясорубке тают на глазах.
— Чего ждет Птолемей Граус? — занервничал великий князь Михаил, связываясь с Трубецким и одновременно подсчитывая, сколько крейсеров и линкоров осталось у него в эскадре от первоначального числа, и ужасаясь этим цифрам. В его голосе слышались нотки отчаяния и безысходности. — Первый министр ждет, пока от нас ничего не останется? Где, черт возьми, подкрепления?!
Вопрос повис в гнетущей тишине, нарушаемой лишь далекими раскатами космической канонады. Однако Птолемей молчал. Мостик его «Агамемнона», как казалось Михаилу Александровичу, чуть ли не демонстративно игнорировал все запросы с его флагмана. Тишина эфира давила на нервы, словно в ней таилась некая зловещая насмешка над их отчаянным положением. Великий князь нервно шагал из стороны в сторону, вглядываясь в мерцающие огни тактической карты.
Между тем этот упрямый Демид Зубов, будто ничего особенного до этого не происходило, снова построил свои корабли в атакующие «конусы». Его авангард, словно стальной кулак, готовился нанести очередной сокрушительный удар по израненной обороне союзников. В безупречном построении эскадр чувствовались хладнокровие и расчетливость опытного полководца, умеющего вести бой с методичной беспощадностью.
Сам контр-адмирал гвардии был всегда впереди на своем бессмертном и неубиваемом линкоре «Москва». Этот могучий дредноут, словно древний титан, возвышался над строем атакующих, вселяя трепет в сердца врагов одним своим грозным видом. Многочисленные раны и шрамы на его бронированных боках лишь подчеркивали несокрушимую мощь и живучесть флагмана Зубова. Казалось, сама смерть отступала перед этим космическим исполином, не смея коснуться его своим ледяным дыханием.
Иван Федорович Самсонов прислал своему отважному космофлотоводцу два свежих дивизии из резерва, заменив ими поредевшие 9-ю и 10-ю «линейные». Это было подобно вливанию новой крови в жилы атакующего чудовища, придавая ему сил и ярости для очередного броска.