Адмирал Империи – 35
Шрифт:
— К тому же нас так много, джентльмены, — Илайя кивнул на тактическую карту за своей спиной, где на голографическом изображении сейчас маневрировало и передвигалось в пространстве полтысячи кораблей союзников. — Что я даже рад оказаться в авангарде, в отличие от третьей «линии», корабли которой и вовсе не сумеют принять участия в данном сражении.
Джонс говорил с нескрываемым азартом, и в его голосе звучали нотки предвкушения грядущей битвы. Как истинный воин, он жаждал оказаться в самой гуще событий, там, где решались судьбы и вершилась история. И пусть даже это означало смертельный риск — разве не ради таких мгновений
— Действительно, Михаил Александрович, не поднимайте панику, — отмахнулся Никита Львович Трубецкой, небрежным жестом поправляя иссиня-черный мундир с золотым шитьем. В каждом движении князя сквозила порывистость и лихость, словно в предвкушении грядущей схватки. — Нас в секторе так много, что я думаю, Самсонов даже не решится на атаку. Атаковать будем мы, и поверьте, корабли диктатора побегут после первого же нашего навала…
Трубецкой говорил с энергией и напором, в его словах звенела неколебимая вера в собственные силы и непоколебимая решимость. Казалось, сама мысль о поражении или отступлении была для него немыслима и кощунственна.
— Я просто высказал свои опасения, господа, — начал оправдываться Михаил Александрович, стушевавшись после того, как его никто не поддержал. Он затравленно озирался по сторонам, словно ища поддержки или одобрения, но встречал лишь скептические и насмешливые взгляды. Тяжесть всеобщего неодобрения давила на плечи, заставляя сутулиться и опускать голову. — Можете считать меня параноиком, но я по-прежнему уверен, что Птолемей Граус и Поль Дессе попросту подставили нас!
В голосе великого князя звучала неприкрытая горечь и обида. Он остро чувствовал свою беспомощность и одиночество перед лицом надвигающейся угрозы.
— Замолчите, наконец, князь! — устав слушать причитания, прикрикнул на Михаила Александровича вице-адмирал Козицын, которому сильно не понравились последние слова Романова и который, конечно же, не считал приказ первого министра и его начальника штаба каким-то заговором. Лицо Василия Ивановича покраснело от гнева, а в голосе зазвенел металл. — Если вам так страшно, можете убираться в тактический резерв и с безопасного расстояния наблюдать, как все лавры победителей достанутся нам.
Козицын чеканил слова, словно вбивая их в сознание собеседника. Он не скрывал своего презрения к трусости и малодушию, считая их недостойными истинного офицера и дворянина. Михаил Александрович сжался под тяжестью этого обвиняющего взгляда, чувствуя, как к щекам приливает жаркая волна стыда. Он понимал справедливость упреков Козицына, но что-то внутри него упрямо противилось, не желая признавать собственную неправоту.
— Да, господа, у каждого из нас есть шанс отличиться сегодня, — поддержал Козицына Никита Львович Трубецкой, жаждущий славы и наград за победу над флотом Самсонова. — Грядущая битва станет нашим звездным часом, моментом истины, когда решится не только судьба Империи, но и наша собственная участь. И я не сомневаюсь, что мы выйдем из этого сражения победителями, увенчанными неувядаемой славой!
— А что, так можно, самовольно отвести свое подразделение в тыл? — с надеждой в голосе спросил Михаил Александрович, заморгав глазами и ухватившись за слова Козицына, как за соломинку. В его тоне сквозило такое откровенное желание избежать битвы, что это вызвало новый приступ всеобщего негодования и насмешек.
— Конечно можно, сэр, — уверенно
Джонс говорил с нарочитой серьезностью, едва сдерживая рвущийся наружу смех. Он откровенно потешался над страхами и колебаниями Михаила Александровича, считая их совершенно недостойными воина и аристократа. И видя, как великий князь бледнеет и сглатывает под градом этих насмешек, американец почувствовал даже нечто вроде сочувствия, смешанного с брезгливой жалостью.
Под дружный хохот и подтрунивание над неуверенностью и страхами Михаила Александровича адмиралы завершали построение кораблей своих дивизий. Голографическая карта мерцала и переливалась, являя взору грандиозную панораму грядущего сражения. Сотни боевых вымпелов замерли на своих координатах, готовясь к бою. Их стальные корпуса блестели в свете далеких солнц, словно рыцарские латы перед турниром…
Глава 12
Место действия: столичная звездная система HD 23550, созвездие «Эридан».
Национальное название: «Воронеж» — сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: контролируется союзной коалицией.
Точка пространства: 3 миллиона километров от центральной планеты Воронеж-4.
Дата: 28 мая 2215 года.
С противоположной стороны адмирал Иван Федорович Самсонов не менее активно готовился к предстоящему сражению. Он стоял на мостике своего флагмана, окруженный переливающимися огнями голографических дисплеев и снующими туда-сюда офицерами связи. Взгляд адмирала был прикован к тактической карте, где разворачивалась расстановка сил противоборствующих сторон.
Черноморский космический флот Самсонова оказался меньше, чем у первого министра, но это было пока не так существенно. Иван Федорович понимал, что численность — лишь один из факторов, определяющих исход сражения. Куда важнее боевой дух, выучка и решимость, а этого его людям было не занимать.
Под рукой Самсонова действительно находились профессиональные экипажи, прошедшие не одну военную кампанию, в том числе и недавнюю против американцев. Это были закаленные бойцы, привыкшие смотреть в лицо смерти и побеждать вопреки всему. Каждый из них был готов отдать жизнь за своего командира и за честь Черноморского космофлота.
И что еще более важно, так это то, что его верные «черноморцы» рвались в бой и не обращали никакого внимания на какое-то там превосходство врага в численности. Для них битва была не просто долгом, но и делом чести, возможностью доказать всей Империи свою доблесть и непобедимость. И глядя в горящие решимостью глаза своих подчиненных, Самсонов чувствовал, как его собственное сердце наполняется гордостью и уверенностью в победе.