Адмирал Нимиц
Шрифт:
Адмирал Нимиц поначалу оставлял личный состав штаба без кадровых изменений. Но к весне 1942 года офицеры, на которых лежала печать позора за Перл-Харбор, стали уступать место новым. Официально причина этих перемен была другая (хотя, возможно, именно она и была истинной): Нимиц считал необходимым периодически брать в свой штаб офицеров прямо «с фронта», а остававшихся долгое время на берегу — наоборот, посылать в зону боевых действий, пока они не отупели от «конторской» работы. Он всегда подчеркивал, что разнообразие жизненного опыта помогает карьере офицера. В письме миссис Нимиц он по секрету сообщил третью причину. «Мой штаб, — писал он, — постепенно будет меняться. Вместо тех, кого я нашел здесь, заступив на пост,
Коммандер Престон В. Мерсер был лучшим адъютантом адмирала Нимица. Его жену тоже звали Кэтрин; они с Нимицами дружили семьями. Вскоре после того как стало известно о грядущем назначении Мерсера, Кэтрин Мерсер поселилась неподалеку, в Пьемонте. Это ничуть не удивило миссис Нимиц. Мерсер в письме к жене вскользь намекнул, что адъютанты, как правило, сопровождают своих начальников на важных конференциях. Этого оказалось достаточно, чтобы заставить миссис Мерсер поехать на Западное побережье.
Кэтрин Нимиц уведомила штаб 12-го военно-морского округа в Сан-Франциско о своем пребывании в этих местах. В конце июня вице-адмирал Джон У. Гринслейд, командующий округом, позвонил ей по телефону и спросил, не сможет ли она утром 30-го числа приехать на аэродром в Аламеду. Кэтрин тут же поняла его намек и ответила, что, конечно, сможет. Потом она позвонила Кэтрин Мерсер и такими же намеками передала ей приятную новость.
Так и случилось, что две Кэтрин встретились на аэродроме утром 30 июня. Там присутствовали также несколько офицеров, возглавляемых адмиралом Гринслейдом. Миссис Нимиц и миссис Мерсер провели в зал ожидания рядом с терминалом, к которому должен был после приземления подрулить самолет адмирала Нимица. Там их обеспечили всем необходимым и предложили горячего кофе.
Вскоре в зал вбежал взволнованный офицер и сообщил, что самолет адмирала приземлился но при этом произошел «небольшой инцидент». «Адмирала и штабных офицеров лишь слегка встряхнуло, — заверил он. — Не позволят ли леди отвезти их к амбулаторному пункту неподалеку от того места, где причалили лодки, снаряженные на помощь?» Обе Кэтрин тут же согласились. Адмирал Гринслейд и другие офицеры отправились следом в другой машине.
Поездка была короткая, но тревожная. По пути их обогнали две машины «скорой помощи» и пожарный автомобиль с включенными сиренами. Когда машины подъехали к амбулаторному пункту, оттуда вышли двое санитаров с носилками, на которых лежал человек с окровавленной головой. Миссис Нимиц узнала пациента — это был кэптен Линд Д. Маккормик из штаба ее мужа. Ее охватила паника. А остальных в этом «небольшом инциденте» «встряхнуло» так же или чуть посильнее? Впрочем, почти сразу же она и миссис Мерсер вздохнули с облегчением, увидев своих мужей, шагающих им навстречу. Форма у обоих была мокрая, адмирал был без фуражки, а коммандер сжимал в руках чемоданчик. Они тут же заключили жен в свои влажные объятия.
Самолет, четырехмоторный гидроплан Сикорского, в определенном смысле стал жертвой попутного ветра, который перенес его через залив Сан-Франциско раньше, чем нужно, и лодки, очищавшие посадочную площадку от плавающих предметов, не успели закончить работу. Когда самолет начал снижаться, никто из пассажиров даже не потрудился пристегнуть ремни безопасности. Адмирал Нимиц и кэптен Маккормик играли в карты. Коммандер Мерсер сидел у иллюминатора и охранял чемоданчик, в котором лежал отчет о действиях центрального командования Тихоокеанского флота в битве при Мидуэе. Также в салоне находились члены экипажа, в том числе двое сменных пилотов, и офицер, решивший добраться на попутном самолете до нового места службы.
Перед самым приземлением все услышали, как Мерсер сказал: «Ого!»: он увидел ящик на поверхности воды. Почти в ту же минуту самолет налетел
Когда перевернутый самолет начал заполняться водой, все, кто был внутри, невзирая на переломы, ринулись к открытому грузовому люку. Когда они вскарабкались на то, что раньше было нижней стороной крыла, Мерсер обеспокоенно спросил Нимица, не ранен ли он. «Со мной все в порядке, — ответил адмирал. — Только, ради Бога, берегите ваш чемоданчик!»
К перевернутому самолету, который медленно погружался, уже спешили лодки, чтобы собрать обломки. Из салона выбраться могли все, однако спасти пилотов и членов экипажа из кабины и смежных с ней помещений было не так просто. Адмирал Нимиц отказался отправиться на берег до тех пор, пока хоть кто-то из экипажа находится внутри. Он и его товарищи по несчастью все еще стояли на крыле, промокшие и замерзшие, когда подошел спасательный катер с командой, двумя врачами и несколькими санитарами.
Медики взобрались на крыло. Врачи тут же начали осматривать тех, кто был ранен наиболее серьезно, а санитары и матросы тем временем помогали остальным перебираться в лодки. Все надо было делать очень быстро, пока самолет еще держался на плаву. Каждый раз, когда санитар накидывал Нимицу на плечи одеяло, тот отдавал его раненым.
Наконец самолет был пуст. У всех, кроме Нимица и Мерсера, были, самое меньшее, переломы. Один из пилотов погиб. Санитары пытались вежливо проводить Нимица в одну из лодок, однако он считал, что не имеет права и шагу ступить с крыла, пока на борту самолета находится хоть один раненый. В конце концов 18-летний старшина со спасательного катера, техасец, имевший довольно слабые представления о званиях и знаках различия, повернулся к адмиралу и закричал: «Офицер, если бы вы, черт вас возьми, убрались с дороги, мы смогли бы сделать еще что-нибудь». Ни сказав ни слова, Нимиц покорно сошел в спасательный катер.
Катер начал удаляться от самолета. Нимиц, на которого наконец-то накинули одеяло, стоял на корме и следил за спасательными работами.
«А ну сядь!» — рявкнул старшина.
Когда Нимиц повиновался, матрос взглянул на рукав его униформы. Столько нашивок он не видел еще ни разу. Густо покраснев, парень попытался было извиниться.
— Так держать, матрос! — мягко сказал Нимиц. — Ты вел себя абсолютно правильно.
…После встречи с женами Нимица и Мерсера проводили в амбулаторный пункт для осмотра и обработки синяков. Врачи посоветовали им пройти обследование в военно-морском госпитале в Мэр-Айленде, куда уже отправились те, кто пострадал более серьезно. Оба тут же отказались. Их машины уже стояли у дверей. Перед отъездом адмирал навестил всех раненых, еще не увезенных в госпиталь. Адмирал Гринслейд провел Нимица с супругой до машины и попросил сесть за руль своего личного адъютанта, лейтенанта Маршалла Смита.
Миссис Нимиц была в ужасе оттого, что ее муж появится в вестибюле гостиницы в столь позорном виде. «Давай сразу зайдем в лифт, — сказала она. — Я не хочу появляться на людях с мужем, который выглядит как утонувшая крыса. С тебя же вода ручьями льется!»
Они не позволили лифтеру остановить кабину, пока они не добрались до нужного этажа. Адмирал уже начал хлюпать носом, и миссис Нимиц затащила его в теплую ванну и, пока тот отмокал, послала лейтенанта Смита за сухим нижним бельем. Форма адмирала была высушена на радиаторах и проглажена горячим утюгом.