Адовы
Шрифт:
— Сильно кричит?
Мальчик поправил очки и заявил:
— Мучительно.
— Насколько мучительно?
— На «восьмёрку» из «десяти».
— Тогда не будем мешать. Пусть соседи развлекаются, — добавила вампирэсса и заметила. — Надо же, какие образованные нам попались люди. Видимо, происходят из семей инквизиторов.
— А те разве сейчас не все в банковской сфере работают? — донеслось от Даймона.
— Выходит, бомонд есть и среди хрущёвок, — пробурчал Оспа. — Эх, что ни говори, а знают городские толк в пытках и самоограничениях.
Михаэль
Блоди тоже смотрела на потолок. Пролом вёл на чердак, виднелась часть крыши и деревянные балки. С края свисала шикарная паутина. Ажурная и в то же время мягкая и пушистая.
— Из такой паутины получаются прекрасные занавески, — сказала Блоди.
— А если и крышу разобрать, можно сэкономить на кондиционере, — радостно предложил Михаэль и зачитал речитатив на радостях. — А давайте споём хором? Я начну! Кхе-кхе… Вою на луну-у-у, вою-вою. Вой со мной! Будь со мной! Пей со мной! Только почеши за ушком и под шёрсточкой. Ой!
— Давай без песен, рэпер шелудивый. Мы ещё не переехали! — грозно добавила Блоди, но едва муж сделал молящий взгляд, сдалась и почесала за ушком.
Перед рыжей магией она не могла устоять. Самый беспощадный враг всегда среди родных. Знают все слабые места.
Как обычно, никто не поддерживал вокального порыва Михаэля. Семье наскучили папины импровизации ещё в дороге. Как по мнению Даймона, так лучше было слушать кашель мотора, а как по мнению Оспы, так вырвать уши и отдать на донорство. Врагам семьи, конечно. Пусть пересадят и слушают его всецело.
— А ещё дождь будет лить прямо мне на голову, — добавил в восхищении Даймон сверху. — И сыпать снег. Сквозняки, опять же, болезни, плесень. Ещё можно поймать голубя и зажарить в паутине. Красота, как ни посмотри!
— Повезло, закалишься, — заметила Блоди, скрестив руки на груди. — Будешь говорить, какая на улице погода. А я буду висеть под крышей на гвоздике, если вздумаю обратиться в летучую мышку.
— Зачем? — не понял оборотень, что сам предпочитал обращаться в медведя всё реже и реже.
— Говорят, когда висишь головой вниз, теряешь вес, — объяснила Блоди. — Придётся вернуться к старым привычкам, чтобы скинуть пару кило.
— Нет! Никаких мам в моей берлоге, — предупредил подросток и скрестил две палки на входе. Символ креста маме почему-то был неприятен. — Сделай себе турник на балконе и веси там сколько влезет.
— О, «берлога»… Как много в этом слове, — погрузился в воспоминания Михаэль и повернулся к жене. — Смерть моей души, он прав в грубости своей. У каждого потенциального семейного палача должна быть своя мужская берлога.
— Зачем? — теперь не поняла уже вампирэсса.
Оборотень улыбнулся и приблизился к ней:
— Чтобы нашлась избранница, которая сможет её забрать.
— С боем и кровью,
— И тремя ранами как минимум! — кивнул отец.
От чего Блоди сразу полегчало. Голос стал мягче:
— Ты тоже прав, мохнатик мой. Пусть заводит берлогу. Но никаких турников и груш в доме, Даймон! Слышал?
— Да понял, я понял, — донеслось сверху. — Весь спорт на улице.
Старшие Адовы поцеловались, больше не в силах целый день не касаться друг друга.
Мара с Даймоном синхронно произнесли «бе-е-е».
Здесь следовало бы сказать, что по жизни Блоди была вампирэссой из знатного немецкого рода. И больше, чем любовь к Михаэлю, ей веками нравилось только летать ночью и пугать людей. Чем она и занималась последние триста лет, пока не встретила милого рыжего оборотня, начитывающего тексты собственного сочинения на луну из берлоги в пещере.
Голос на любителя. Но тексты ей нравились. В основном там пелось про «мрак», «кровь» и «одиночество». Кому может не понравиться подобное творчество?
Рыжий медведь хоть и был подозрительно красив для монстра, но вампирэсса пропустила это мимо глаз. У каждого свои недостатки.
Вот только долгая жизнь среди людей изменила не только его песни, но и тексты. Вместо мрачной готики он всё чаще пел про любовь, закаты и рассветы. А иногда даже не пел, а читал тексты речитативом. И Блоди никак не могла найти подходящего лекарства от этой быстро прогрессирующей болезни к упрощению.
Так же следовало бы добавить, что в отличие от волков, её избранный оборотень был из медвежьего рода. Точнее — древнего шотландского рода. Ещё точнее — из клана любителей мёда. О чём Михаэль сразу и заявил после драки за свою пещеру, когда отказался отдавать кровь.
Тем не менее, оборотень не только признал поражение, (что оборотням не свойственно), но также согласился придумать новые тексты, чтобы она могла снова прийти и послушать. Ну а поскольку рассвет застал её в той самой пещере, то и уйти не удалось. Заслушалась, попала в засаду. А он вместо того, чтобы уничтожить ненавистного вампира, как подобает каждому оборотню с малых лет, уговорил её попробовать мёда… Тем самым подсадил её на сладенькое.
И понеслось: чем больше она ела мёда, тем меньше обращала внимания на дневной свет. И вместе с лишними килограммами к ней пришло понимание, что может гулять и при свете солнца под ручку с беззаботным медведем.
Иногда Блоди казалось, что род Михаэля настолько древний, что происходит от самих пещерных медведей. Во всяком случае, именно так она заявила родне, когда заколотила их гробы днём и удрала с возлюбленным подальше. А правильно ли они поняли её порыв, уже не имело никакого значения. Даже чёрному сердцу не прикажешь в кого влюбляться.