Адреналин
Шрифт:
Возле меня на свернутом пледе сидит Аркадьев. У него на лбу осталось немного копоти от бутафорского пистолета, который сделал громкое «Паф!», когда Вадик нажал на спусковой крючок.
В этом мире ничему нельзя верить, и в первую очередь – собственным глазам.
Аркадьев слушает эфир по рации, которую ему отдала Маша.
– Ну что, может, достаточно? – интересуется Вадик, глядя на часы.
Аркадьев смотрит на него, потом на нас с Машей.
– В принципе, ребят, вы правы. Наверное, хватит, – говорит
– О’кей, все понял, – кивает Леха. – Егор, закругляемся.
Рядом с Лехой на корточках сидит молодой парень в джинсовом костюме. Его волосы заплетены в толстую косу. Это Егор, пиротехник с «Мосфильма». Его мне порекомендовал Макс – как человека, способного взорвать что угодно и где угодно.
Местность в радиусе километра вокруг нас истыкана пиротехническими радиоуправляемыми зарядами. У Егора в руках – какая-то хитрая аппаратура, с помощью которой он приводит в действие свои хлопушки.
– Это Первый, приготовиться к фейерверку в пятом квадрате! – передает Леха в эфир.
Буквально через мгновение лесопосадку где-то сбоку, метрах в пятистах, озаряет вспышка света. Окрестность сотрясает мощное «бах!». У любого неподготовленного человека после этого создается впечатление, что под носом у него взорвалась боевая граната.
Разумеется, парни из «Ордена Феникса» поймали бы Савельева и без этого fire-show. Но Аркадьеву захотелось широкомасштабных боевых действий. Интересно, какие книги он читал в детстве?
К тому же, загнать человека в нужную тебе точку, отсекая его взрывами, гораздо легче, чем просто бегать за ним по лесу наперегонки.
Не знаю, как Савельева, а меня бы уже давно хватил сердечный приступ.
Лес неподалеку от нас сотрясают два взрыва подряд.
– Вертушка его ведет, цель движется к нам вдоль линии электропередач, – сообщает подошедший Истомин.
– Это Третий, внимание всем! Начинаем вторую часть Марлезонского балета, – сообщает в эфир Вадик. Потом поворачивается и подмигивает Маше.
Та хохочет.
Все снова натягивают на лица маски. Я включаю рацию. Рядом с нами из темноты выскакивают двое парней с фонариками. Истомин командует им что-то вполголоса, и парни снова ныряют в темноту. Где-то в лесу опять бахает взрыв – эта хлопушка взрывается гораздо ближе к нам, чем предыдущие.
– Это Второй, как слышно? – сообщает в эфир Андрей. – Вижу цель!
– Это Шестой, приготовиться к захвату! – спокойно произносит Истомин.
Я встаю, делаю несколько шагов туда-сюда, разминая ноги, смотрю в темноту – и представляю, как из леса на ополоумевшего Савельева наваливаются невидимые бойцы и заламывают ему руки.
– Цель у нас! – сообщает в эфир незнакомый голос. Это кто-то из «Ордена Феникса».
Тут же в эфире появляется Андрей:
– Это Второй, все в порядке, Савельев у нас, парни тащат его к машинам! – орет
– Все на точку! – говорит нам Вадим.
Мы возвращаемся на дорогу, туда, где возле кучи строительного мусора, с включенными фарами стоят одинокие «бентли» и «майбах».
– Шестой Третьему. Отпускать вертушку? – спрашивает в моем ухе Истомин.
– Это Третий, вертолет нам больше не нужен, – подтверждает Вадик.
В небесах гаснет луч света. Какое-то время над лесом еще висит тяжелый рокот, потом звук становится тише, удаляясь куда-то на восток. Финита ля комедия.
Водителя Савельева, ничего не понимающего дядьку, который обомлел, когда Аркадьев поднялся с земли и начал непринужденно общаться с Вадиком и Истоминым, и до сих пор пребывает в таком вот ошалелом состоянии, мы закрыли в машине, предварительно отобрав ключи от «бентли» и сотовый телефон. Вдруг тому с перепугу захочется позвонить в милицию?
Сейчас, выйдя к машинам, я вижу, что он испуганно смотрит на компанию людей в камуфляже, обступивших автомобили. Проходя мимо, Аркадьев стукает пальцем в стекло, и когда водитель видит его, прикладывает палец к губам. Потом Аркадьев влезает в свой «майбах» и опускается вместе с сиденьем, чтобы его не было видно. Стекло он опустил, чтобы лучше слышать.
В темноте раздается треск веток, потом из лесопосадки появляются парни Истомина, двое из которых под руки волокут Савельева. У того жалкий, потрепанный вид, один ботинок он где-то потерял, пиджак испачкан. Но самое главное – в его глазах ужасная, тяжелая тоска загнанного животного, которого сейчас будут живьем жрать неизвестные хищники.
– Мне его жалко, честное слово! – говорю я Маше на ухо.
– Чего их жалеть? – в отчет шепчет Машка. – Они живут, как боги! Пусть хоть иногда почувствуют себя не по-королевски!
Странно. И это говорит Машка, отец которой почти достиг уровня доходов Савельева и Аркадьева… Может, ей просто не хватало папиного внимания в детстве?
Парни снова заклеили Савельеву рот скотчем. Они вытаскивают его на асфальт и снова ставят на колени перед машинами. Свет фар светит нашему пленнику в спину. Перед ним стоит Вадик в маске с бутафорским пистолетом в руке. Рядом появляется Андрюха и включает свет на камере.
– Не стоило вам пытаться от нас убежать, – спокойно говорит Вадик, поигрывая оружием. – Это бесполезно! Мы достаточно серьезная организация, чтобы не допускать оплошностей…
Вадик поворачивается к Андрею, заглядывает в объектив и сообщает:
– Наши требования – полный контроль, равноправие, свобода информации. Остальное – позже. Комитет Неповиновения – теперь в России.
Звучит как рекламный слоган.
Завершив произнесенную ахинею серьезным кивком головы, Вадик поворачивается к трясущемуся Савельеву.