Адская бездна. Бог располагает
Шрифт:
– А я, – кричал кто-то, – куда дену теперь зеницу моих очей, розу моей весны, возлюбленную моего сердца?
Фрессванст сказал Трихтеру:
– Мне бы выпить.
И все на похоронный манер затянули второй куплет знаменитой латинской песенки, игривые слова которой более чем противоречили унылому завыванию поющих:
Vivant omnes virgines,Faciles, formosoe.Vivat membrum quodlibet!Vivat membra quaelibet! [11]11
Иные уже не на шутку стали приходить в дурное расположение духа. Веселье, вызванное исходом из Гейдельберга, на глазах оборачивалось озлоблением. Полные желчи, студенты топтались в толпе, ворча и затевая перебранки.
– Ты что это, Мейер, – набросился на своего соседа рослый здоровенный лис, – ты же своей спиной ударил меня в локоть, скотина!
– Болван! – огрызнулся Мейер.
– Болван?! Превосходно! Через четверть часа встречаемся на горе Кайзерштуль… Ах ты черт, ну где здесь возьмется гора Кайзерштуль?
– Нет, это просто убийственно! Убить друг друга – и то негде!
Тут крестьянин закричал:
– Эй, господин студент, вы бы поосторожнее! Ваш пес…
Студент посмотрел на него с самым суровым видом:
– Тебе, животное, пристало называть его «господин ваш пес»!
– Ладно! Господин ваш пес меня укусил.
– Ах ты олух несчастный! Ты осмелился побеспокоить моего пса, чтобы добиться чести быть им укушенным? Вот же тебе! Вот! Вот!
И он принялся колотить незадачливого парня под крики «Браво!», которыми товарищи усердно подбадривали его.
Тут вступил и хор, с оттенком философического одобрения происходящего грянув:
Vita nostra brevis est:Brevi finieutur.Venit mors velociter;Rapit nos atrociter. [12]Трихтер и Фрессванст в один голос вздохнули:
– Выпить бы!
– Черт возьми, – заметил какой-то студент, – неужели мы пустим корни в этой дрянной деревушке, да так и останемся торчать здесь наподобие придорожных столбов, указывая путь прохожим?
12
– Самуил должен был нас куда-то привести.
– Самуил! Самуил! Куда он провалился?
– Э-ге-ге! Самуил! Сюда! Скорее! Мы не знаем, куда приткнуться! Анархия тонет в произволе, бунт вот-вот сам себя перебунтует, весь беспорядок нарушен!
– Ответь нам, о Кориолан, неужели у вольсков не принято есть, пить и спать?
Самуил появился в сопровождении Юлиуса и спросил невозмутимо:
– Что такое?
– А то, что здесь ни черта нет, – промолвил Мейер.
– Чего же вам не хватает?
– Нам не хватает того, что человеку всего нужнее: гостиницы.
– Дети мои, вы ошибаетесь: более всего вам недостает воображения, –
– Только что был здесь – томился от жажды.
– Поищите его – он наверное ищет, не забьет ли где источник можжевеловой настойки, – да пришлите ко мне: он будет моим секретарем. А прочим я бы порекомендовал не слишком громко галдеть, пока ваш король занят полезными трудами.
– Будь покоен, Самуил! – грянула толпа.
Самуил и Юлиус направились к домику, на который им указали как на жилище бургомистра. Там к ним без промедления присоединился Трихтер.
Не успели они войти, как их собратья в знак верности данному слову блюсти тишину взревели оглушительным хором:
Pereat tristitla!Pereant osores!Pereat diabolus,Quivis antiburchius! [13]13
XLVII
Бургомистр Пфаффендорф
Когда перед ними открылась дверь бургомистерского обиталища, Самуил, Юлиус и Трихтер увидели перед собой огромного, словно бы надутого воздухом толстяка, с виду крайне растерянного.
– Бургомистр? – осведомился Самуил.
– На что он вам? – пролепетал тот, чья тучность, казалось, была готова перелиться через край.
– Чтобы с ним потолковать.
– А вы ему ничего худого не сделаете? – робко продолжал лепетать этот Фальстаф.
– Наоборот.
– Если так, это я.
– Имею честь приветствовать вас, – сказал Самуил. – Однако здесь, надо полагать, имеется какая-нибудь комната, где нам будет удобнее, чем на нижней ступеньке этого крыльца. Если вы не против, мы бы предпочли расположиться там.
Бургомистр, все еще трепеща, проводил их в свой кабинет. Самуил сел.
– Итак, – начал он, – мы забираем Ландек в свою собственность. Питаю надежду, что вы не вздумаете сопротивляться, тем самым навязывая нам жестокую необходимость брать дома приступом. Университету благоугодно обосноваться здесь на некоторое время. Как вы понимаете, у нас есть потребность чувствовать себя немножко господами, мы можем иметь кое-какие капризы, и препятствовать их исполнению я бы вам отнюдь не советовал. Я пришел сюда, чтобы поладить с вами добром. Вы бургомистр Ландека, а я король Университета. Сообразно требованиям иерархии вам следует уступить мне свою власть. Я ее принимаю, вы же примите мою благодарность.
– Однако, во имя милосердных Небес, что вы намерены делать? – строгим голосом спросил толстяк.
– О, на сей счет будьте покойны, почтенный… виноват, не знаю, как вас величать.
– Пфаффендорф.
– Не беспокойтесь, почтеннейший Пфаффендорф. Мы просто-напросто собираемся здесь немного позаниматься и немного поразвлечься. Мы внесем разнообразие в монотонную жизнь вашего селения, будем задавать вам праздники. Это вам подходит?
– Вы будете уважать права собственности и личную неприкосновенность жителей?