Адвокат Империи 7
Шрифт:
Он окинул взглядом зал и провёл рукой по идеально подстриженной бородке.
— Главное, сам об них не споткнись.
Сказанное это было таким тоном, что я удивился, как остатки алкогольных паров у меня в бокале не воспламенились.
— Что ты…
— Простите, но я хотела бы украсть у вас своего кавалера.
Повернув голову, увидел подошедшую к нам Анастасию. Браницкий её тоже заметил.
— О! Ты же младшенькая Лазарева! — воскликнул он.
Настя вежливо улыбнулась, а я удивился тому, насколько хорошо она скрывала свою нервозность.
—
— О, конечно, милочка, — Браницкий помахал рукой. — Забирай его и повеселитесь.
Поставив бокал на стойку, я взял Настю под руку и двинулся прочь…
— Эй, парень! — раздался позади меня окрик.
Оглянувшись, заметил, что Браницкий стоит уже с новым бокалом в руке и с улыбкой поднял его в мою сторону.
— Не скучай.
Я улыбнулся ему одними губами, после чего пошёл прочь.
— … Этого следовало ожидать, — покачал головой высокий мужчина, стоя у прозрачной стены оранжереи и разглядывая сквозь стекло ночной роскошный сад, что раскинулся за усадьбой Распутиных.
Стоящий рядом с ним хозяин поместья поморщился.
— Я считал, что он всё ещё… короче, что он там, где бы ни находился. Мои люди не сообщали о том, что Константин вернулся в столицу.
— Мои тоже, если это тебя утешит, — тихо усмехнулся граф Василий Уваров. — А это правда…
— Правда, — сказал Распутин. — Констанция мне все уши прожужжала о том, что этот ублюдок украл её девочек.
— Знаешь, — задумчиво пробормотал Уваров, посмотрел на остатки коньяка в своём бокале. — Мне почему-то кажется, что мы стоим тут и злимся на него только потому, что сами уже слишком стары, чтобы выкинуть что-то подобное.
— Или же слишком мудры, чтобы творить подобного рода глупости, — не согласился с ним Григорий, но в ответ на это Уваров рассмеялся.
— А я, что по твоему сказал?
Они понимающе улыбнулись друг другу.
Григорий до сих пор помнил тот звонок. Директор Большого Императорского театра разбудила его в шесть утра с паникой в голосе. Ещё бы, ведь шестнадцать комнат, где жили её драгоценные девочки, оказались пусты. Как ему это удалось? И, что более важно, каким образом он смог уговорить их…
Хотя последнее, вероятно, имело наименьшее значение. Зная свою троюродную сестру, Григорий не сомневался, что та держала этих красавиц в ежовых рукавицах. Ни о какой личной жизни там и речи быть не могло. Все причастные люди столицы несколько дней на ушах стояли, пока директор театра не получила видео послание, на котором граф в окружении полутора десятков красавиц отдыхал на яхте где-то в тихом океане.
Против воли на его губах появилась улыбка. Ему стоило больших усилий, чтобы не позволить Констанции нестись во дворец и требовать аудиенции у Императора, чтобы выслать за похитителем целую армию.
Всю королевскую конницу, всю королевскую рать.
Как бы парадоксально это не прозвучало, но Распутин не сомневался в том, что с девушками всё будет
Браницкого можно было обвинить во многих вещах. Но что-что, а лжецом он не был. Вероятно, его абсолютная честность и стальное слово были последствиями тех причин, по которым Григорий и многие другие за глаза называли его безумным.
А как ещё называть человека, который вырезал практически всю свою семью ради того, чтобы занять место своего превращённого в пепел отца? Вариантов не особо много.
— Чё такие кислые? — раздался голос за их спинами, и Григорий тяжело вздохнул.
— Помяни чёрта, — с лёгким недовольством в голосе пробормотал Уваров.
Обернувшись, Распутин хмуро взглянул на своего дорогого «гостя».
— Да вот, размышляю над тем, что стоит усилить охрану своего имения, — проворчал Григорий. — Чтобы разного рода нежелательные личности не вваливались и не портили старику вечер.
— Ой, да ладно тебе, Гриша, — отмахнулся от его слов Константин и встал рядом со своими «коллегами» графами. — Думаешь, что я твоя главная проблема? Серьезно?
В его насмешливом голосе прозвучало нечто, что заставило Распутина и Уварова напрячься.
— О чём ты? — холодно потребовал ответа Григорий.
— Ну как же? — Браницкий взболтнул рукой, в которой держал бокал, заставив янтарно-золотистый напиток омыть его грани. — Вы же все тут кровью повязаны. Должны же понимать.
Произносил он это с такой улыбкой, что Распутину в миг стало не по себе.
— Рот закрой, — приказал Уваров.
— А то что? — с задором поинтересовался Безумный граф. — Набросишься на меня? Думаю, что вместе с Гришей и Лазаревыми у вас, может, и есть шанс. Но, как я уже сказал, не я самая большая ваша проблема… точнее, не твоя, Григорий.
— О чём ты?
— Ну же, — подначил его Браницкий. — Или уже забыл? Как твоя внучка поживает? Почти двадцать лет уже прошло с тех пор, если мне память не изменяет. Ладно, Уваровы, Лазаревы и остальные — честолюбивые мерзавцы. Я-то знаю, почему вы в это вписались. Твой сын и его жена, Григорий. Жизни Разумовских за спокойное будущее твоей внучки.
Браницкий элегантным движением взболтнул бокал и одним глотком осушил его.
— Так что? Ты сказал Елене, что Разумовские с ней сделали?
Первый целитель империи обнаружил, что стоит в считанных сантиметрах от ухмыляющегося графа, в то время как Уваров предостерегающе схватил его за руку.
— Григорий…
— Я не знаю, откуда тебе это известно, но только попробуй причинить ей вред, и я буду убивать тебя до тех пор, пока ты наконец не сдохнешь, — пообещал мужчина, поставивший своей главной жизненной целью спасение чужих жизней.