Аферист на пенсии
Шрифт:
Все это время на экране показывали отрывки концертов и клипов «Распутной жизни», а также пускали без звука куски интервью с солисткой.
— Смерть ее вызвала многочисленные слухи. Высказываются предположения, что гибель была вызвана передозировкой наркотиков, приступом белой горячки, наследственным психическим заболеванием, а также неким обрзаом связана с увлечением группы черной магией… Ситуация усугубляется тем, что среди поклонников творчества группы множество членов различных религиозных сект, сторонников движения сатанистов и просто наркоманов.
Ерш довольно ухмыльнулся и выключил телевизор. Всегда приятно внести свой вклад в общий бардак.
Зазвонил телефон.
— Твой коллега протрезвел? — осторожно поинтересовался Борода.
— Не знаю, я ему еще не звонил… А что, будем продолжать?
— Нет… У меня сидит Макс. У них там опять убийство… Заходите.
Макс сидел в кресле и курил Беломор Бороды — видимо, свои у него кончились. Валера с дивана обводил всех чистым и невинным взором — из вчерашнего он не помнил ничего, и мог по-прежнему честно глядеть людям в глаза; похмелья у него почему-то почти не бывало… Ерш вытащил сигару, Борода с трудом отвел глаза от того места, где вчера был ковер, и повернулся к остальным. Все вместе они стали слушать, что расскажет им Макс.
Макс с удивлением оглядывал обычно аккуратную гостиную Бороды: шторы сорваны, в стекле трещина, под столом валялась милицейская фуражка, а на люстре слегка покачивались женские трусы. Тактично решив не задавать вопросов, Макс перешел к делу.
— Надо было мне оставаться ночевать в покойницкой. До нашего отъезда все было прилично…
Борода назидательно поднял палец:
— Почти.
Макс не стал спорить:
— Ну хорошо, почти. Но как только мы уехали, Миша с Витей — это козлы, которых я оставил приглядывать, чтоб все было в порядке — опять скрутили косяки, набрались пива и сели играть в карты. Дальше… дальше произошло что-то неясное. Дикое, страшное, почти потустороннее.
Макс неопределенно помахал в воздухе папиросой:
— По рассказу этих дегенератов выходит, что в покойницкой завелся полтергейст. Никогда не думал, что Миша знает такие слова… Декорации — ну, эти их скелеты, гробы — все стало двигаться, шуметь… К моему приезду половина из них оказалась разбита. У Витька проломлен череп, кто-то заехал ему пивной бутылкой по голове… Миша цел, только заикается сильно. Когда он очухался, у него в руках была эта кассета.
Макс достал кассету.
Валера оживился:
— Елки… это — та самая, за которой мы ездили к оператору — видишь, фиолетовым фломастером… я уверен, это его почерк! Но как она там оказалась?
Макс поморщился:
— Об этом этот дебил Миша сказать ничего не может. Полтергейст принес, мать его.
Борода задумчиво почесал бороду:
— Мы этому полтергейсту гениталии открутим. Есть у меня пара идей.
Макс кивнул:
— Хорошо бы… Только это еще не все. Братки в панике.
Борода удивился:
— Почему?
— Второй мудак, Витя — ну, тот,
— Так, ладно… И что он видел?
— Когда Миша приссал и грохнулся на пол, Витек открыл глаза… Он уверен, что видел Ашота!..
— Кто это? — Спросил Ерш.
— Ну, носатый такой… Мы его вместо Шитмана на стройку к солистке отправили… Она его и застрелила. Кстати, похож здорово…
Макс осекся.
Борода тяжело вздохнул.
— Макс, не тупи. Это Шитман и был.
— А… — догадался Макс. — Значит, ему яйца открутим. Вот.
— Хорошо, — кивнул Борода. — Но откуда у него кассета?
Макс пожал плечами:
— Сложно сказать. Ну да хрен с ним. Витек видел еще кое-что.
— Ну?
Макс ухмыльнулся:
— Он видел солистку.
Ерш удивился:
— Опять? Но она должна быть в морге. Мы сами видели, как ее засыпало арматурой…
Макс хлопнул ладонью по подлокотнику и рассмеялся:
— Да и я видел. Только ей, похоже, пофигу. Когда Шитман ушел, в углу — там было почти темно — что-то зашевелилось. Витя попытался приподняться, чтобы рассмотреть получше. В общем, там стояла солистка… Он этого не выдержал и рухнул на пол. Когда опять открыл глаза — ее не было.
Повисла тишина. Валера сосредоточенно смотрел на Макса, приоткрыв рот. Ерш тоже не совсем понимал, что все это может значить… но больше всего его удивила реакция Бороды: на привидение ему, похоже, было плевать.
Слегка зевнув, Борода, решил сменить тему:
— Макс, ты же понимаешь — все это чушь собачья… Расскажи лучше об убийстве.
— Ах да… В общем, утром в коридоре администратор споткнулся о тело. Это был фотограф, Эдик. К тому времени он уже остыл.
Пока шли к машинам, Борода с Максом как бы ненароком немного приотстали — Ерш только заметил, как Макс что-то в красках описывал, размахивая кассетой, а Борода с на удивление серьезным лицом слушал и кивал, потом громко заключил «Так я и думал» — и они догнали остальных. Ерш помирал с любопытства, но лезть с расспросами посчитал неэтичным.
Когда доехали до обугленных развалин офиса, совсем стемнело. Фары джипа освещали обгоревшие балки, треснувшие кирпичные стены, кучи всякого хлама, в котором угадывались обломки мебели и звуковой аппаратуры.
Тут и там за подступавшими к самой дороге могилами шныряли обкуренные фаны «Распутной жизни». Они собирались группами, пили пиво, бренчали на гитарах, жутко выли; во тьме кладбища вспыхивали блуждающие огоньки косяков. Увидев машину, фаны разбегались, но через некоторое время вновь выползали из темноты. Похоже, они что-то замышляли.
Дверь покойницкой-овощебазы открыл Витя. Под глазами братка из-за недосыпа синели круги, голова была повязана белым полотенцем с подтеками крови.
Макс строго посмотрел на него: