Аферист на пенсии
Шрифт:
Валера захлопнул крышку. Ему не давало покоя таинственное исчезновение убийцы. Он беспокойно крутился по павильону, заглядывая под ящики и табуретки.
— Куда ж ты делась, зараза? — Валера ткнул пальцем вверх — Улетела?
Ерш посмотрел через витрину на ярко-синее звездное небо.
Борода загадочно кивнул и щелкнул зажигалкой:
— Почти.
В этот момент зазвонил телефон. Борода вытащил трубу.
— Да?.. — Он махнул рукой журналистам и включил громкую связь:
— Это Макс.
Голос Макса в трубке был несколько озадаченным:
— Иван Петрович,
— Ага, молодцы, — заинтересовался Борода. — Так, и что?
— Тут все перерыто вверх дном… окно разбито. В туалете какой-то тайник, он открыт, внутри — следы на пыли, по размерам совпадают с видеокассетой. Не оттуда, случайно…
— Скорее всего, оттуда. Ждите там, я сейчас приеду.
Борода сунул трубу в карман и махнул рукой журналистам:
— Поехали.
— Как? — удивился Валера, — Мы не будет ждать ментов?
— А нахрена они нам нужны? — удивился, в свою очередь, Борода.
— А труп?
— Ну что — труп? Его зарезали, это понятно. Фотографии и негатив пропали, никаких отпечатков нет — больше ничего интересного здесь уже не будет… Говорю вам, поехали.
Уже в машине Ерш рискнул задать Бороде давно мучивший его вопрос.
Ясно было, что Борода просто так ничего делать не будет, и Ерша угнетало, что много он до сих пор не понял. Вот например…
— Слушайте, а что такого в этой долбаной фотосумке? Чего она вам далась?
Борода хитро ухмыльнулся:
— Полезная вещь… У меня дома есть такая же. Когда-то, помню, еще в семидесятые, я с этой сумкой проходил почти через любого вахтера: человек, у которого она есть, в те времена всегда казался профессиональным фотографом. Помню, был один случай — мы с Абрамом Моисеевичем (подельник мой) продавали УАЗики — якобы от министерства сельского хозяйства. Тогда такие машины частникам иметь было запрещено: исключение сделали только для Калашникова… Ну вот, раз запрещено — значит, очень хочется… За городом, кстати, незаменимая вещь — на охоту, или просто на дачу часто ни на чем другом просто не проедешь… Так вот, мы с Абрамом Моисеевичем под видом корреспондента с фотографом (ксивы, понятно, сами себе нарисовали) проникли в здание министерства. Ровно в назначенный час в фойе подошли лохи с наличными — покупать себе козелки в личное пользование… — Борода счастливо улыбнулся — видимо, воспоминания об удачных аферах грели его душу… Притормозив перед перекрестком, Борода продолжил:
— Внутри здания мы переоделись в приличные костюмы, вышли к ним… бумаги им какие-то вручили, забрали деньги. Сели в Волгу Абрама Моисеича и уехали… Все. Двадцать тонн срубили: по тем временам — неплохие деньги.
— Неплохо… Но сейчас-то сумка при чем? Почему вы сказали Максу, чтоб его братки обязательно нашли сумку?
Борода покачал головой:
— Ох, удивляешь ты меня…
Тоном лектора, уставшего объяснять каждый день одно и то же, Борода начал:
— На пленке, которую вы сами сняли в день убийства, видно, что Эдик постоянно держит свой «Зенит» в руках…
— Ну и почему?
— Он не мог этого сделать: сумка была занята. До предела чем-то забита… Дальше: в развалины офиса он приехал уже без сумки — хотя аппарат с собой привез. Дома у него, как ты только что слышал, сумки тоже нет… Почему он посчитал нужным ее спрятать? Что в ней такого необычного?
Ершу стало не по себе:
— Деньги?… Те самые, которые солистка так и не отдала Шитману?..
Борода выплюнул окурок в окно джипа и слегка стукнул кулаком по рулю:
— Очень удивлюсь, если это не так. Все это время деньги были у нас под носом — но никто не догадался их взять… Я-то тоже был хорош… А вот теперь, когда Эдик убит, не так просто будет выяснить, куда он их спрятал.
— Когда ж он успел их спрятать?
— Когда-когда… Когда пленку пошел проявлять. За эти несколько часов он мог увезти ее куда угодно — положить в камеру хранения, закопать, послать самому себе по почте…
— Да, плохо дело. Интересно, сколько там денег?
Борода задумчиво выпустил дым:
— Не знаю… Вообще, все зависит еще от того, в каких они купюрах — хоть сумка и большая, в нее не так много поместится… Считается, что миллион баксов в стодолларовых банкнотах, сложенных в стопку, занимает ровно метр. В принципе, в этой сумке могло поместиться и больше…
— М-да… А сколько же денег солистка должна была Шитману?
Борода пожал плечами:
— Ну, раскрутить кого-нибудь на эстраде… все зависит от продюсеров. Скажем, в баксах могло уйти лимона полтора.
— Ничего себе…
— Да ерунда. Сейчас дача на Рублевке может стоить в два раза больше. Эту машину я брал за восемьдесят тысяч… не лучшая, кстати. Ты пойми, найти деньги — это дело принципа… Если Макс с Андреем проворонят это бабло — их никто не грохнет… Так, почморят и забудут. Но доверять перестанут.
Борода остановил джип и заглушил двигатель. Они находились около дома фотографа.
Когда вошли в коридор квартиры, Ерш обратил внимание на неприятный сладковатый запах. Он был не слишком сильным и понять, откуда он шел, было трудно. Ерш хотел спросить Бороду, что это может значить, но тот сделал знак, что лучше пока молчать.
В комнате их встретил Макс. Несколько братков курили на кухне, еще двое осматривали газон под окнами.
— Спасибо, что приехали… — Макс казался несколько сбитым с толку, — Как думаете, что тут произошло?
Борода минут десять ходил по квартире; выглянул в окно, осмотрел найденный тайник, залез на антресоли, в кладовку; щелкнув зажигалкой, заглянул под ванну.
— Так, Макс… Все это наводит на размышления… Прежде всего, перевернули вверх дном не всю квартиру, а только одну комнату… Что это может значить?
Макс пожал плечами:
— Ну как… Получается, что тот, кто сюда залез, нашел, что искал. — Он показал на дверь в туалет. — Тайник отрыт: значит, его нашли.
Борода прислонился к косяку двери и закурил: