Афганистан идет за нами вслед
Шрифт:
«Живет человек… Царапнет руку, заботливо смажет ранку йодом… Бережет себя, лелеет, холит свое тело… И вдруг ту руку, изуродованную до неузнаваемости, бросить на дорогу, в пыль… Это нам кажется, что будем жить вечно, что есть какое-то табу — не убий… А все ведь предельно просто. Даже ничего осознать не успели… Большие куски собрали, маленькие привалили камнями…»
Степанову стали ненавистны эта чужая мутная река Кунар, высокие мрачные горы, знойное афганское солнце… Неужели и частица его тела может остаться здесь, на этой
«Нет, только не это… На Родину! Даже мельчайшая клеточка не должна остаться на чужбине. Если сгореть дотла, и то пусть ветер подует и понесет дым в сторону дома…»
Первый выстрел хлестнул совсем рядом. Казалось, метрах в десяти. Дорога мгновенно опустела. Упал за камень, осмотрелся по сторонам: «Кого на этот раз?» Но не услышал ни крика, ни стона. «Кажется, обошлось», — облегченно вздохнул и снял автомат с предохранителя.
— Наблюдать!.. — донесся обрывок команды Ивановского.
До боли в глазах всматривался в каждый валун на крутом склоне горы. Может, бинокль блеснет, оптический прицел… Ну хотя бы камешек покатится вниз… — Нет. Ни звука…
— Товарищ майор! Вижу пещеру! — крикнул старший лейтенант, замкомроты Лозинского.
— В машину! — скомандовал Ивановский. — Два пристрелочных…
Офицер вскочил на броню, юркнул в люк. Сам сел за наводчика-оператора. Послышался звук включенного привода башни. Довернув ее, замкомроты стал наводить орудие в цель. Ствол хищно дернулся вверх один раз, другой… Прогремел выстрел. Осколочный ударил чуть выше пещеры. Теперь уже ее заметил и Степанов. Короткий хобот орудия еле заметно опустился. И вновь выстрел.
«Недолет, — подумал. — Взял в вилку. Молодец… То, что надо…»
Старший лейтенант вбил две осколочные гранаты в едва заметный проем пещеры. Если кто-то там был, Алексей ему не позавидовал. Развернув башню, офицер прошелся еще длинными очередями по склону горы. Больше никто не стрелял. Степанов по-прежнему высматривал притаившегося противника, но ничего не видел. Горы были безмолвны. Замкомроты выглянул из люка.
— Порядок? — крикнул Ивановский.
— Будем посмотреть, — ответил тот уклончиво.
— Командир, вижу несколько человек за рекой, — заметил Лозинский крошечные фигурки на дальнем берегу. — Дайте, я сейчас…
И ротный хотел броситься к своей машине. Майор быстро определил расстояние.
— Стой! — приказал Лозинскому. — Не достанешь. Черт с ними…
Десантники один за другим начали осторожно выходить из-за укрытий. С гор не стреляли. Успокоившись, вновь принялись собирать обломки машины. Саперы, свалив в кучу обрывки пулеметных лент, зажгли костер. И тут стали взрываться уцелевшие патроны. Что-то с шорохом пролетело над головой у Степанова. Он ругнулся и крикнул Лозинскому:
— Саня, давай за БМД!..
Спрятались за броню. И вовремя. По противоположному борту
— Идиоты, — плюнул с досады Лозинский. — Почти и самом центре колонны…
Алексей глянул на бедро ротного. Там, на комбинезоне, кровавое пятно уже высохло.
— Я думал, тебя ранило, — сказал другу. — Особенно, когда ты нырнул вниз и захлопнул люк…
— Видел бы, что творилось вверху… Летели обломки, катки, траки… А это, — Лозинский показал на штанину комбинезона, — долетело с той машины…
Степанов вспомнил кусок обгоревшего сукна и еще что-то обугленное, упавшее прямо перед амбразурой на корму БМД. Догадался задним числом…
Разговор был прерван начавшейся стрельбой. Ее вели опять с гор. На этот раз стреляли и с хребта, и со склонов. Дело заворачивалось круто.
Только что к колонне подошла неимоверно разукрашенная афганская грузовая машина. Несколько человек в своих широких хламидах сыпанули из кабины и крытого кузова.
— Кака, протко! (Дядя, ложись!) — крикнул солдат-афганец пожилому мужчине. И оба упали за камень буквально в нескольких шагах от Степанова.
Алексей выглядывал из-за валуна, тщетно пытаясь увидеть хоть намек на что-то живое в горах. Бьют и спереди, и справа, и слева. Но ни вспышки, ни дымка от выстрела. Да что же это такое?!. Даже не дослал патрон в патронник. Только снял автомат с предохранителя.
Оглянулся на афганцев. Солдат, бросив оружие, спрятался за камень и уткнулся лицом вниз. У Алексея потемнело в глазах. Напружинившись, вскочил на ноги и бросился к афганцу. Схватив за шиворот, рванул что есть силы на себя. Тот испуганно перевернулся на спину.
— Оружие, черт бы тебя побрал… — задохнулся от злости. Пытался вспомнить нужное слово и не мог.
А афганец, вытаращив на шурави округлившиеся от страха глаза, бессмысленно смотрел на того и мычал что-то нечленораздельное.
— Васла!.. васля… — прорычал офицер.
Поняв, наконец, чего от него хотят, солдат вскочил на четвереньки и быстро пополз к автомату. Схватив его, опять упал за камень. Спрятав оружие под себя, втянул голову в плечи, словно ожидая удара сзади.
— Дать бы тебе… — проговорил в сердцах офицер и тут же пригнулся. Рядом в камень ударила пуля и с визгом рикошетом пошла в сторону. Брызнула мелкая крошка…
Алексей понял, что надо укрыться. Но не здесь же. Не по соседству с этим еле живым от страха солдатом. В нескольких десятках метров отдавал приказания Лозинский. Перебежками бросился к нему.
Наводчики-операторы и некоторые офицеры заняли места в боевых машинах и открыли огонь из пулеметов по горам. Степанов опять не стрелял. Он так и не выпустит в тот день ни одной очереди. Что значит — воевать с невидимым противником. Офицеру очень хотелось отомстить за Митрофанова, за ребят. Но ни одного душмана так и не увидел. Были лишь стрелящие горы…