Афганский рубеж 2

Дорин Михаил

– Так удовольствия меньше, – ответил я.

– Продолжаешь шутить? Имеешь право. Ордена тебе и остальным хотят дать. Какие не знаю, но без наград не останетесь.

Это уже радует.

– Теперь о самом важном. Твой экипаж уже не воссоединится. Уланов после ранения вряд ли продолжит лётную работу. Батыров ещё хуже, но он и так уезжает в академию.

– К чему ведёте, командир? – спросил я.

Комэска почесал затылок и продолжил.

– Учитывая, что с техникой пилотирования у тебя нет проблем, можно тебя двигать на командира вертолёта.

Помню,

что Ефим Петрович уже делал мне предложение пересесть на «левую чашку» в качестве командира Ми-8. Вот теперь он официально переводит меня.

– Спасибо. Я согласен, командир.

– Это хорошо. Через несколько дней ожидаем телеграмму и поедешь.

– Куда? – удивился я.

– Как куда? Переучиваться. Я тебя, вообще-то, командиром Ми-24 поставить хочу.

Глава 4

Я готовился быть командиром «пчёлки» – грузить и развозить, доставлять и увозить, а теперь меня запланировали бить и прикрывать. В голове сразу вспомнил, как закончилась моя прошлая жизнь.

– Саня, чего молчишь? – спросил комэска, заметив, как я завис после озвученной информации.

– Да тут как бы «служу Советскому Союзу» не подойдёт. Или «спасибо» должен сказать? – ответил я без грубости.

Новость действительно неожиданная. У меня и в мыслях не было, что после стольких передряг за последние месяцы, меня ждёт перевод на другой вертолёт. Ещё и командиром!

– Так, Клюковкин, скажу тебе прямо! У нас жопа с лётчиками, – посмотрел мне в глаза Енотаев.

– Только сейчас все это поняли? – спросил я, и Ефим Петрович моментально начал вскипать. – Молчу-молчу, а то по шее получу.

– Итак, лётчиков не хватает. Все работаем на износ. Ожидается ещё много операций. Военные училища переходят на ускоренные выпуски, а ты уже получил опыт. Вот, в качестве продвижения по службе, мы тебя и отправляем переучиться на Ми-24.

– А где же я теперь буду служить? Сомневаюсь, что подполковник Хорьков, с чьей дочкой у меня был роман, горит желанием меня продвинуть на вышестоящую должность…

– Саня! Мать его за ногу, ты когда её-то успел… ну, в смысле, с ней уже побыть в кровати?! – воскликнул Енотаев.

Комэска вскочил на ноги и случайно ударился коленкой. Несколько «крепких» словечек в адрес скамьи и он вернулся к обсуждению последствий моей личной жизни.

– Клюковкин, я тебе узлом завяжу эту «штукенцию». Молнию зашью, чтоб не доставал из штанов! – перешёл на очень высокие тона комэска.

Да если бы я сам знал. Этот мой реципиент оставил такой «багаж» невыясненных отношений, что не разгрести.

Удивительно, что комэска не в курсе такой страницы в биографии Сашки Клюковкина.

– Ефим Петрович, ну это давно было. Думаю, Хорьков забыл уже, – успокаивал я Енотаева.

– Он себя забудет, как звать, а про тебя начальник штаба будет помнить всё время. Фух! – выдохнул комэска и сел на скамью. – Ладно. Представление уже отправили в армию, потом в округ. Так что Хорьков

уже ничего не сделает. Но тебе нужно всё равно принять дела и должность. Потом ехать переучиваться. Надеюсь, ты слышал, что в Калининской области сформировали центр армейской авиации?

Кто ж про него не слышал! В прошлой жизни я там был много раз. Там все вертолётчики переучивались на новые типы, так что место знаковое. Столько войн и конфликтов, сколько прошли ребята из Центра боевого применения и переучивания личного состава Армейской авиации, хватит на несколько полков. И у них ещё всё впереди.

– Ефим Петрович, ну ведь в нашей эскадрилье есть оттуда лётчики. Естественно, что я знаю.

– Да я всё не привыкну, что ты…

– Командир, ну хорош уже. Я и обижаться умею, – посмеялись мы с Енотаевым.

Пару недель спустя поступила мне команда на вылет в Союз. Знойный и пыльный Баграм оставался позади, а впереди был долгий перелёт домой.

Зная, что военные патрули – страшная сила, предусмотрительно переоделся в свой спортивный костюм.

Получился у меня неплохой прикид – синий костюм с тремя полосками вместо лампасов и кеды с изображением мячей. Но не покидало меня ощущение, что я похож на Волка в одной из серий «Ну, погоди!».

Добираться в Соколовку пришлось и самолётом, и поездом, и даже на телеге, поскольку никакой транспорт от райцентра не ходил в тот день в сторону военного городка.

Уже на финишной прямой я и задремал. Во сне снились пески и горы, палящее солнце и ветра. Пускай не так долго я был в Афганистане, но он плотно засел в голове.

– Приехали! – толкнул меня мужик в поношенном техническом комбинезоне, управлявший повозкой.

Наверное, в этих местах всё так или иначе связано с полком посёлка городского типа Соколовка. Открыв глаза, я увидел вокруг себя огромного размера сосны.

Рядом с контрольно-пропускным пунктом на небольшой сопке рос знаменитый в этих местах багульник. Красивейший цветок. Чем-то напоминает сакуру, но только кустарник.

– Спасибо! – поблагодарил я мужика и достал из кармана зелёную купюру с изображением Кремля.

Мои познания в ценах на такси в СССР были небольшие. Где-то слышал, что 20 копеек посадка и 10 за километр. Пока ещё я не привык к советским расценкам, так что мужику дал 3 рубля.

– Ты чего? Это ж много! – воскликнул мой извозчик, когда я протянул ему купюру.

– Отец, да всё нормально. Офицер может себе позволить.

Мужик оглядел меня с ног до головы и зацокал языком.

– Эх! Придётся к Зинке сходить. Куплю винишка. Ну, будь здоров! – махнул он мне и, дёрнув поводья, поехал дальше.

Пройдя через КПП, я первым делом отправился домой. В городке всё по-прежнему – дети играют в саду и во дворах, гоняют по дорогам мяч и, отбирая друг у друга велосипед, колесят среди домов.

Проходя мимо Военторга, меня заметила продавщица Галина Петровна. Бежала так ко мне, что белый колпак улетел в сторону, а фартук развязался.