Афганский рубеж 4

Дорин Михаил

— Что это ты нарисовал? Кого я здесь должен увидеть?

— Это боевой листок, товарищ майор, — объяснял смысл нарисованного солдат.

Я, кстати, тоже на боевом листке не понял ничего.

— Кубриков, боевой листок должен быть боевым листком, ведь это же боевой листок. Понятно объяснил?

— Так точно.

— Снять и нарисовать заново. В двух экземплярах. И чтоб про толковых офицеров здесь было написано. Текст я тебе дам. Вот про кого нужно писать! — радостно показал на меня замполит полка.

Пожав руку замполиту,

я пошёл дальше искать командира.

В кабинете Веленова не оказалось. Позвонив в ЦБУ в здание аэропорта Кандагара, я узнал, что он там. Мне было передано высказывание командира: «бегом сюда, почему ты ещё не здесь?».

У самого входа в аэропорт, меня встретил Веленов. Юрий Борисович выглядел взъерошенным и не менее вспотевшим, чем я. Будто сам только что из вертолёта вылез.

— Ты где ходишь? — потянул меня за собой Веленов.

— Командир, что за срочность?

Веленов остановил меня и поднял вверх указательный палец. Смотрел на меня командир полка так, будто хочет отчитать за очередную двойку в школе, но не знает, с чего начать.

— Вот ты… чтоб тебя, Клюковкин! — воскликнул Веленов и крепко обнял меня.

К таким нежностям меня армейская жизнь не готовила.

— Эм… командир, тут люди стоят, — шепнул я, заметив, как внимательно смотрят в нашу сторону.

— Спасибо, Саша! Там же… там же 4 экипажа было наших. В тех четырёх вертолётах, что на вынужденную сели…

— Вы про 2 сбитых Ми-24 забыли, — напомнил я.

Веленов согласно кивнул и полез в карман за сигаретами. Достать у него не сразу получилось, но командир взял себя в руки. Можно понять Юрия Борисовича — сегодня он потерял 4 человека и мог потерять ещё больше.

— Ты иди прямо по коридору. Увидишь дверь ЦБУ. Там тебя встретят, — похлопал меня по плечу Веленов и пошёл на выход.

Да, командиру бы сейчас не мешало проветриться.

Я вошёл в помещение ЦБУ, где было достаточно шумно. Со всех сторон разрывались динамики, а штабные офицеры только и успевали перемещаться между телефонными аппаратами. Среди этой толпы, у большого стола с картой, я увидел заместителя командующего ВВС 40-й армией генерала Васина. Рядом с ним был ещё один генерал в камуфлированной форме. Вот его я уже увидел в первый раз.

Однако голос, выправка и лицо было узнаваемым. Это генерал-полковник Гашкин Александр Леонтьевич — командующий 40-й армией. Если быть ещё более точным, то и всеми советскими войсками в Афганистане.

— Александр Леонтьевич, по вашему приказу прибыл майор Клюковкин, — показал на меня Васин.

Командующий медленно повернулся в мою сторону и поправил очки. Гашкин был достаточно высокого роста. На голове редкие седые волосы. Плотного телосложения, приятное лицо с краснотой на щеках и крупный мясистый нос.

— Иваныч, это он? — повернулся к генералу Целевому командующий, уточняя, того ли ему привели.

— Именно, Александр Леонтьевич. Майор Клюковкин.

Гашкин медленно

положил карандаш на стол, сложил руки за спиной и пошёл в моём направлении. Разговоры в помещении с каждым шагом генерал-полковника становились всё тише. Не смолкали только динамики, в которых был интенсивный радиообмен.

Командующий подошёл ко мне, и я постарался выпрямиться чуть лучше, чем это сделал ранее. Оглядев меня с ног до головы, генерал поправил мою разгрузку и слегка приобнял за плечи.

— Как звать?

— Александр, товарищ генерал, — быстро ответил я.

Гашкин улыбнулся и крепко пожал мне руку.

— Тёзка, значит. Рад, майор. Спасибо и за ребят, и за высадку, и… что живой.

Командующий сделал паузу, вновь поправил очки и дал указание подойти к карте.

— Теперь рассказывай, что там в ущелье и на перевале Харбакай, — задал вопрос Гашкин.

Я подошёл ближе и доложил последнюю информацию. Хоть прошло уже не мало времени, но обстановка не могла поменяться кардинально. Особенно в свете быстрых решений командования.

— Отряды духов начали отходить к границе. Мелкими группами. Идут пешком, а в горах скорость будет у них минимальная. Если учесть, какой урон мы им нанесли и последующие удары артиллерии, то к границе дойдут немногие, — сказал я и Гашкин кивнул.

Он указал на два прохода в горах, которые уже перекрыты нашими войсками.

— Как только рассеется облачность, сюда и нанесём удар, — предложил Васин и командующий согласился с ним.

— Мда. Большие потери в первый день, — устало снял очки командующий. — Вам, товарищ Клюковкин, находиться в полной готовности оказать поддержку войскам. И держать прямую связь с группой Карат-1, — указал он на местоположение спецназовцев Липкина.

— Понял, товарищ командующий.

Гашкин ещё раз пожал мне руку.

— Спасибо, майор. Будем работать, — сказал генерал-полковник и отпустил меня.

Веленов дал указание готовиться к перелёту на Шахджой. На сегодня задач у моей эскадрильи не будет, но на завтрашний день необходимо подготовить технику.

Пройдя по стоянке Ми-8, наткнулся на только что прилетевший вертолёт с одной из точек высадки. Из грузовой кабины, вышел раненый солдат с перебинтованной головой. Следом за ним ещё один, но уже с перевязанной ногой и обожжённым лицом.

Я встретился с ним взглядом и буквально почувствовал всю его боль. Ему тяжело, но даже сейчас он находит силы улыбаться.

— Зацепило чуть-чуть, — проговорил он, когда его посадили в УАЗ «таблетку».

Почему раненных сразу не отвезли в госпиталь, непонятно.

Двери в машине захлопнулись, и она ехала по стоянке в сторону госпиталя. Тут же подкатила ещё одна.

Из грузовой кабины на носилках начали вытаскивать тело погибшего. Запах горелой плоти я ощутил моментально. Брезент был испачкан в крови, а из-под него медленно вывалилась рука и повисла над бетонкой.