Афоня или путешествие тверского купца Никитина к Древу желаний

Буторин Игорь

Вот уже и поля хлопчатника закончились, а старик знай, идет себе и идет. Потом остановился и в глаза Алладину посмотрел. Что это был за взгляд. Не взгляд, а пламень какой-то. Прожег он этим пламенем гопника всего насквозь. Заплакал тогда Алладин, потому что понял, что попал в руки к самому Альшайтану Альахмару.

И молвил тогда Альшайтан: «Не бойся меня. Не гоже мне великому Старцу горы пачкать свои руки об какого-то багдадского гопника. Отпущу тебя, но сначала, ты выполнишь одно мое поручение».

Поручение оказалось не очень сложным. В одном разрушенном и занесенном песком городе посреди пустыни надо было всего-то пролезть в дырку, найти там старую лампу и передать ее этому чужеземному шайтану. Когда Алладин спустился

в подвал, который ему указал Старец горы, то сразу же нашел тайную комнату, где лежали несметные сокровища. Нашел он и лампу. Честно говоря, лампа была очень затрапезная, вот и решил тогда Алладин ее немного почистить. Просто, чисто машинально потер ее о свой халат. Раскалилась лампа и из нее появился джинн Каура.

Когда Алладин оправился от такого поворота событий, то состоялась у него с Каурой беседа. Сначала багдадский гопник не верил словам джинна, что тот может исполнить любое его желание. Решил проверить. Говорит: «Давай в качестве учений исполни вот такую мою волю. От твоего появления, я очень разнервничался. Да так, что мне срочно надо стирать штаны. Вот ты мне это и сделай».

Не успел договорить, как оказался Алладин в новых шальварах — чистых и невонючих. Дальше — больше. Джинн уже и накормил его от пуза, и сладким шербетом напоил, и девки полуголые во время трапезы танцевали, и даже одной изловчился наш герой овладеть под заунывное пение зурны. Обалдел от такого счастья гопник, хотя, какой он теперь гопник. Теперь нет. Теперь он никогда уже не будет гопником, при таком то волшебном помощнике, как Каура.

Правда, в эти минуты счастья вспомнил Алладин про своего главного багдадского дружбана Музафара. Хороший парень, много они вместе повидали, много пережили, не раз выручал Музафар Алладина при базарных разборках с другими гопниками. Вспомнил про друга Алладин, когда нежился среди восточных красоток, и вкусно ел и пил. Вспомнил и отогнал эти воспоминания подальше. Хороший друг Музафар, вот только лампа одна и джинн в ней тоже один. А один, как известно, на два, если и делится, то как-то не очень ровно и хорошо. Так что, извиняй дружище, удача улыбнулась только одному из нас, значит, и радоваться ей предстоит только Алладину. Выкинул своего друга из своей памяти, осчастливленный Каурой багдадский гопник. Выкинул навсегда, чтобы больше и не вспоминать.

Однако так не бывает. Всплывают периодически наши старые знакомства, друзья-товарищи, а порой и обязательства перед ними. Так называемая — плата за дружбу. Не все любят за это платить, но приходится, и как показывает история, всплывает наша прошлая жизнь в самый неподходящий момент, когда не отвернуть, не спрятаться и не заметить ее невозможно.

Плюс ко всему наверху ждал Алладина страшный старик с руками, как клещи, который и посылал его за этой лампой, а значит и за джинном, с которым расставаться у багдадского гопника уже не было никакой охоты. Успел Каура рассказать своему избавителю, что он раб лампы и раб того, кто станет хозяином этой лампы. Если уж улыбнулась тебе удача, так не упускай ее, держи всеми руками, ногами, зубами. Иначе снова гопотой станешь. Вот и приказал тогда Алладин Кауре, чтоб отправил он странного старикана, что сидит посередь пустыни на развалинах туда, откуда он пришел. Джинн исполнил приказ хозяина и запульнул Старца горы в горы… Кавказа, да еще и визу невыездную соорудил, на всякий случай.

Вот так. Даже основатель школы диверсантов Старец горы может опростоволоситься. Ведь давно же известно, что бомжам доверять нельзя. Сколько не посули за маленькую услугу, все равно деклассированный элемент будет искать пути, как тебя объегорить, и работу не выполнить, а гонорар получить.

Так началась у Алладина новая жизнь. Сначала он просто бражничал и развратничал. Но этим мужики быстро пресыщаются. Начал он подумывать, на что более основательное использовать талант Кауры. Да и тот сам, тоже оказался неплохим

советчиком. Говорит Каура Алладину: «А ты возьми и женись на дочери местного падишаха». Сказано сделано. Красавица Жасмин-Будур — дочь падишаха стала законной женой багдадского гопника, а тесть сразу же после свадьбы засобирался на пенсию, мол, забирайте мое ханство и правьте, а мне внуков нарожайте, и будет мне простое пенсионерское счастье.

Но не для того Алладин эксплуатировал джинновы способности, чтобы сесть на престол маленького азиатского княжества. Стал он интересоваться геополитикой и понял тогда, что в мире есть одна богатая страна — Индия и та расположена неподалеку, то есть, это значит, что климат менять не надо.

Поговорил он с джинном Каурой о своих планах. Загрустил помощник. Говорит, что там, в Индостане своих джиннов и прочей местной нечестии хватает, и его способностей не достаточно, чтобы на астральном уровне их побороть и усадить Алладина на трон Великих Моголов. Однако все же есть один способ. Может джинн его, Алладина, сделать лучшим другом и соратником тамошнего наследника Акбара, а дальше все будет в руках самого бывшего гопника. То есть дальше, если с умом и не торопясь, с помощью наращивания своего влияния и богатства можно интригами и политесом свергнуть кого угодно и откуда угодно, да так, что ни один местный джинн ничего уже поделать не сможет. На том и порешили.

Однажды на охоте в джунглях на спину слона, на котором охотился Акбар, тогда еще наследный принц, запрыгнул разъяренный тигр. Все, казалось, нет спасения наследнику, все гуарды были порезаны хищником, настала очередь Акбара. В этот самый момент выскочил, как джинн из лампы, наш Алладин и пронзил своим копьем коварного зверя.

После этого случая на охоте началось восхождение Алладина к вершинам власти в Индостане. Наследник никуда его от себя не отпускал, а его папаша — падишах индийский Насир-уд-дин Мухаммад Хумаюн благоволил к спасителю сына-наследника и осыпал его всякими почестями. Не хотел ждать передачи власти Алладин, быстренько организовал покушение на Хумаюна и на престол взошел Акбар Первый. А рядом с ним поднялся и Алладин — великий визирь. Для большей идиистости сменил он свое имя на местное и звучное — Чандра.

Прошло совсем немного времени, как бывший багдадский гопник стал богаче своего падишаха. Ширилась и росла армия его соратников, которых он подкупал, шантажировал или просто запугивал и брал на понт (пригодился тут опыт багдадской гопоты). Оставался один, последний бросок и Акбара Первого должен был сменить Алладин-Чандра Первый.

Чем выше поднимался Алладин, тем подозрительнее он становился. Никому не доверял, всех подозревал, а неугодных и мутных отправлял на строительство рокады в Бангладеш. А оттуда уж никто не возвращался — дикие звери, ядовитые змеи, малярия и прочие прелести строительства в джунглях сопровождали горемыку в могилу.

Лампу заветную теперь Алладин-Чандра хранил не у себя в покоях, куда могли проникнуть недруги, а в гареме своем, в покоях у главной жены Жасмин-Будур. Во-первых, чужие там не ходят, такова традиция. Во-вторых, никто не знал тайны лампы, а запрятал он ее саморучно в основание супружеского ложа, на которое главная и очень ревнивая жена никого вообще не подпускает — сама стелила, сама и убирала ложе плотских утех. И еще одно у нее свойство было. После постельных радостей по методике древнеиндийского трактата Кама-сутры, вырубалась Будур на целые сутки. Спала так крепко, что хоть из пушки пали. Вот такая у нее физиологическая особенность приключилась. Откуда? Кто его знает… Быть может, папаня ее падишах лишнего выпил перед ночью зачатья или обкурился гашиша через меру? Для гулящего и подозрительного мужа такое свойство, очень удобной вещью оказалось. Ты после семейного ложа можешь совершенно спокойно куражиться с кем угодно целые сутки, главное к пробуждению вернуться и жена ничегошеньки не заметит и не узнает.