Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена
Шрифт:
Остроумием называем мы не шуточки, столь любезные нашим веселым критикам, но способность сближать понятия и выводить из них новые и правильные заключения… (А. С. Пушкин, 20, 1)
Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая — мощного, мгновенного орудия Провидения. (А. С. Пушкин, 20, 3)
Первый признак умного человека – с первого взгляду знать, с кем имеешь дело и не метать бисера… (А. С. Пушкин, 31)
Ошибаться
Скука есть одна из принадлежностей мыслящего существа. (А. С. Пушкин, 33)
Как скучно управлять с благоразумием людскими глупостями!.. (О. И. Сенковский, 1)
…Ум нередко бывал принужден притворяться дураком, чтоб заставить выслушать себя. (О. И. Сенковский, 2)
…Благомыслящей душе гораздо приятнее жить в полене, чем в дураке. (О. И. Сенковский, 7)
Ты, верно, не знала, что чистый, прямой ум есть самый сильный яд в природе!.. Ума никогда не должно употреблять иначе, как в микстуре. Надо развести его пополам или в третьей доле с глупостью или с лицемерством, или с пенником; но всего лучше с эгоизмом; или слегка разлить его подлостью, не то хоть растворить в шутовстве – тогда он весьма приятен, вкусен, мил и дорого ценится. (О. И. Сенковский, 7)
Всякая глупость имеет своих ревностных покровителей. Прошу покорнейше не говорить ни слова об этой странности: она состоит под моею защитою. (О. И. Сенковский, 11, Личности)
…Ежели умрет дурак, вы можете быть совершенно спокойны, ибо через полторы секунды родится на его место другой. Об умных людях еще не сделано исчисления, потому что между ними есть много шарлатанов. (О. И. Сенковский, 11, Арифметика)
Человек… есть то особенное, единственное в природе животное, которого главная забава состоит в том, чтоб тешиться глупостями своего рода. (О. И. Сенковский, 12, 1)
Человек, водимый плотским мудрованием, никак не может правильно судить ни о своем внутреннем состоянии, ни о состоянии ближних. Он судит о себе и о других так, как представляется себе он сам, и как представляются ему ближние по наружности, по его плотскому мудрованию, ошибочно: и потому Слово Божие весьма верно называет его лицемером… Достойно замечания, что по стяжании духовного разума недостатки и погрешности ближнего начинают казаться весьма маловажными, как искупленные Спасителем и удобно врачуемые покаянием – те самые погрешности и недостатки, которые плотскому разуму казались необъятно великими и важными. (Игнатий, 1, О ревности душевной и духовной)
Оградим смирением ум, не позволяя ему стремиться безразборчиво, опрометчиво к приобретению знаний, как бы новость их и важность их заглавий ни приманивали нашей любознательности. (Игнатий, 1, Сети миродержца)
Я утешился, увидевши из письма вашего, что вы уже не так умны, как были прежде. (Игнатий, 7, 13)
Разум, как ни разумен, – ограничен: не годится для дел Божиих. (Игнатий, 7, 39)
У тебя ум не аналитический, который все разбирает по частям, анатомирует и, после этой работы, выводит свое заключение. Большая часть умов человеческих имеют свойства анализа и,
Аналитические умы не могут предположить даже существование ума без анализа, смотрящего просто и ясно. Видя силу ума, они приписывают ее высшей степени анализа, – признают глубокую, утонченную, обдуманную хитрость в том, кто никогда не думает, – глядит с проницательною простотою на все, подлежащее взорам человеческим… (Игнатий, 7, 88)
…Он вовсе не был глуп, но принадлежал к числу тех светлых, практических умов, – умов подкожных, так сказать, которые дальше рассудочных категорий и общепринятых мнений не только не идут, но и не могут идти. (А. И. Герцен, 4, 3)
Человек читает книгу, но понимает, собственно, то, что в его голове. (А. И. Герцен, 6, 4)
Вообще хитрость и лицемерие далеко не так умны и дальновидны, как воображают; их диаметр беден и плаванье мелко. (А. И. Герцен, 9, 5, 38, Западные арабески, 2)
Детство человеческого мозга таково, что он не берет простой истины; для сбитых с толку, рассеянных, смутных умов только то и понятно, чего понять нельзя, что невозможно или нелепо. (А. И. Герцен, 9, 5, 40)
…Ум имеет свое оправдание не в большинстве голосов, а в своей логической самозаконности. (А. И. Герцен, 9, 6, 9, 2)
Ум количественно всегда должен будет уступить, он на вес всегда окажется слабейшим; он, как северное сияние, светит далеко, но едва существует. Ум – последнее усилие, вершина, до которой развитие не часто доходит, оттого-то он мощен, но не устоит против кулака. Ум как сознание может вовсе не быть на земном шаре; он едва родился в сравнении с маститыми альпийскими старцами, свидетелями и участниками геологических революций. В дочеловеческой, в околочеловеческой природе нет ни ума, ни глупости, а необходимость условий, отношений и последствий. Ум мутно глядит в первый раз молочным взглядом животного, он медленно мужает, вырастает из своего ребячества, проходя стадной и семейной жизнию рода человеческого. Стремление пробиться к уму из инстинкта постоянно является вслед за сытостью и безопасностью; так что в какую бы минуту мы ни остановили людское сожитие, мы поймаем его на этих усилиях достигнуть ума – из-под власти безумия. (А. И. Герцен, 9, 6, 9, 2)
ДРУЖБА – ВРАЖДА
Меня ж ничто вредить не может,
Я злобу твердостью сотру;
Врагов моих червь кости сгложет,
А я Пиит – и не умру
(Г. Р. Державин, 13)
Враги нам лучшие друзья —
Они премудрости нас учат.
Но больше тех страшуся я,
Ласкательством меня кто мучат.
(Г. Р. Державин, 21)
Не гонясь за теньми скользкою дорогой,
В лестной счастья службе,
Уголок берег я в хижине убогой
Лишь любви и дружбе.