Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена
Шрифт:
И когда сам Сократ сказал, что он ничего не знает, то не лучше ли спокойно пользоваться нам наследственным правом на это признание, нежели доставать его с такими хлопотами, каких стоило это покойнику афинскому мудрецу; а когда уже быть разумным невозможно, то должно прибегнуть к утешительному способу – казаться разумным. (И. А. Крылов, 4)
Законы природы суть незыблемые утесы, вокруг которых напрасно свирепствует океан времени! (Ф. Н. Глинка, 7)
Идеи… ходят вокруг света, переходят из века в век, из наречия в наречие, из стиха в стих, из прозы в прозу; наконец, они являются в приличной
Учись знать небо и землю, чтоб не иметь нужды ни в чем, кроме своего мужества. (Ф. В. Булгарин, 1, 13)
Одна только гордость наша влечет нас к разрешению тайн творения, которые останутся навсегда непроницаемыми. Могут ли люди верить мудрецам, когда каждый из них доказывает мнение противоположное?. (Ф. В. Булгарин, 7)
…Люди, руководствуемые одним своим рассудком, беспрестанно ошибаются в нравственных и физических изысканиях, и потому не должно стремиться за пределы возможного – не смотреть беспрестанно вверх, чтобы на земле не сломать себе шеи, и не рыться всегда в земле, чтобы не сделаться самому ископаемым. (Ф. В. Булгарин, 7)
Мысль всемогуща в нас, но тот, кто мыслит, слаб;
Мысль независима, но времени он раб.
(П. А. Вяземский, 21)
Бедные люди! Они дали названия вещам несуществующим, пропустили существенное, сами себе закрыли путь к истине тысячью имен, разделений, подразделений… полжизни надобно употребить, чтобы опровергнуть все это, – и полжизни надобно употребить, чтобы выучиться говорить их языком! (В. Ф. Одоевский, 10)
Не забываем ли мы, что в истине должно быть основание положительное, что всякая наука положительная заимствует свою силу из философии, что и поэзия неразлучна с философией. (Д. В. Веневитинов, 8)
Я сколько ни принимался читать философские трактаты… все вздор. Они мне всегда напоминают философский камень — худший из всех камней, потому что он вовсе не существует, а его ищут. В науке ли, в заседании каком, если человек хочет городить пустяки, общие взгляды, недоказанные гипотезы, он сейчас оговаривается тем, что это только философское, т. е. не дельное воззрение. (А. И. Герцен, 5, 1)
А между тем опыт – беднейшее средство познания. (А. И. Герцен, 6, 1)
Для того чтоб сделать дельный вопрос, надобно непременно быть сколько-нибудь знакому с предметом, надобно обладать своего рода предугадывающею проницательностию. Между тем, когда наука молчит из снисхождения или старается вместо ответа показать невозможность требования, ее обвиняют в несостоятельности и в употреблении уловок. (А. И. Герцен, 6, 1)
Истинное осуществление мысли не в касте, а в человечестве; она не может ограничиваться тесным кругом цеха; мысль не знает супружеской верности – ее объятия всем; она только для того не существует, кто хочет эгоистически владеть ею. (А. И. Герцен, 6, 3)
Наука – живой организм, которым развивается истина. (А. И. Герцен, 6, 3)
…Увеличение знаний, не имеющее никаких пределов, обусловливаемое извне случайными открытиями, счастливыми опытами, иногда не столько радует, сколько теснитум. (А. И.
Наука одна; двух наук нет, как нет двух вселенных; спокон века сравнивали науки с ветвящимся деревом – сходство чрезвычайно верное; каждая ветвь дерева, даже каждая почка имеет свою относительную самобытность; их можно принять за особые растения; но совокупность их принадлежит одному целому, живому растению этих растений — дереву; отнимите ветви – останется мертвый пень, отнимите ствол – ветви распадутся. (А. И. Герцен, 8, 1)
Философия есть единство частных наук; они втекают в нее, они – ее питание… (А. И. Герцен, 8, 1)
…Человек больше у себя в мире теоретических мечтаний, нежели в многоразличии фактов… Факты – это только скопление однородного материала, а не живой рост, как бы сумма частей ни была полна. (А. И. Герцен, 8, 1)
Дело науки – возведение всего сущего в мысль. (А. И. Герцен, 8, 2)
Начало знания есть сознательное противоположение себя предмету и стремление снять эту противоположность мыслию. (А. И. Герцен, 8, 3)
Философия, что бы ни принялась оправдывать, оправдывает только разум, т. е. себя. (А. И. Герцен, 8, 4)
Есть истины… которые, как политические права, не передаются раньше известного возраста. (А. И. Герцен, 9, 1, 6)
Диалектическая метода, если она не есть развитие самой сущности, воспитание ее, так сказать, в мысль, – становится чисто внешним средством гонять сквозь строй категорий всякую всячину, упражнением в логической гимнастике, – тем, чем она была у греческих софистов и средневековых схоластиков… (А. И. Герцен, 9, 4, 25)
Нет той логической абстракции, нет того собирательного имени, нет того неизвестного начала или неисследованной причины, которая не побывала бы, хоть на короткое время, божеством или святыней. Иконоборцы рационализма, сильно ратующие против кумиров, с удивлением видят, что по мере того, как они сбрасывают одних с пьедесталей, на них появляются другие. А по большей части они и не удивляются, потому ли, что вовсе не замечают, или сами их принимают за истинных богов.
Естествоиспытатели, хвастающиеся своим материализмом, толкуют о каких-то вперед задуманных планах природы, о ее целях и ловком избрании средств… Это фатализм в третьей степени, в кубе; на первой кипит кровь Януария, на второй орошаются поля дождем по молитве, на третьей – открываются тайные замыслы химического процесса, хвалятся экономические способности жизненной силы, заготовляющей желтки для зародышей и т. п.
(А. И. Герцен, 9, 6, 9, 2)ЖИЗНЬ ЗЕМНАЯ И ВЕЧНАЯ
Но как ни горестен был век мой, я стенаю,
Что скончевается сей долгий страшный сон.
Родился, жил в слезах, в слезах и умираю.
(А. П. Сумароков, 6)
Но если человек, последуя существу своей природы, восхочет жизнь свою учинить длиннее, нежели природою она ему положена, если хочет расширить круг, стесняющий его, и разумом своим пренестися во все времена и во все страны – да соответствует прилежание его его желаниям. Творец наш дал все к тому… нам остается им воспользоваться. (М. М. Щербатов, 3)