Агафон с Большой Волги
Шрифт:
– И не следовало, Михаил Лукьянович.
– Глафира поднялась со стула и направилась к двери.
– А я желаю поговорить. Это всей нашей семьи касается.
– Это касается только меня одной, - твердо проговорила Глаша и, схватив лейку, выбежала в сад.
– Это, папаша, уже невыносимо!
– раздался из горницы голос Николая. Он ловко выпрыгнул через окно из комнаты на веранду и остановился против отца, взбудораженный и рассерженный.
– Я протестую, старик!
– Ты откуда взялся?
– удивленно
– На ракете, из космоса!
– выпалил Николай.
– Как ты с отцом разговариваешь?
– А как ты со снохой калякал? Знатный комбайнер! Сила! Наверное, на Марсе было слышно... Как тебе, батя... ай-яй-яй!
– Замолчи!
– Не намерен больше молчать!
– петушился перед отцом Николай, широкоплечий и длинный.
– Портянкой грозишься, а мы вот рванем с Глашей и тебе на самую трубу мешковину повесим, так и знай!
– Тебя вон тянет гонять в футбол и в дурачка, сынок, играть. А ты в механизаторы лезешь, - поддразнивал его отец.
– Смотри, как бы ты сам не остался с последним козыришком. Зазнался ты, батя, вот что я тебе скажу.
– Колька!
– рявкнул Соколов.
– Чего вы на весь дом раскричались?
– спросила вошедшая Анна Сергеевна.
– А ты спроси его, мама, до чего он тетю Глашу довел. Она убежала вся в слезах, - сказал Николай.
– Ну что с тобой, Миша! Не успел приехать, кидаешься на всех...
– Он, как наш покойный дед, Никифор Иванович, скоро начнет на каждого палкой махать. "Метода воспитания" называется...
– не унимался Николай.
– Замолчишь ты или нет, школяр?
– разворчался родитель.
– Я не школяр, папа. Мне уже осенью в армию. И ты на меня не шуми, штурвалить все равно буду, - упрямо проговорил сын.
– Анна, уйми его, а то я за себя не ручаюсь...
– Ну, остынь, отец, и скажи, что у вас тут произошло?
– спросила Анна Сергеевна. Ей очень неприятен был этот содом, начавшийся в доме с приездом мужа и возвращением Даши.
Сейчас русая голова дочери с накрученными в волосах бумажными завитушками все время мелькала в открытом окне; Даша с любопытством выглядывала из-за косяка: она явно подслушивала и была в курсе всей перепалки.
– Глафира получает новую машину и уходит от меня. А этого молодца, кивая на сына, говорил Соколов, - берет к себе в помощники.
– Ну и что тут такого?
– спросила Анна Сергеевна.
– Она-то хочет иметь персональную славу! А он, видишь, начал пестренькие галстучки носить, ботиночки остроносенькие, об офицерском училище мечтает, с Раисой Спиглазовой сценки репетируют... Куда ж ему за штурвал, такому артисту! У него после первого же загона рубашонка от пота развалится, если работать так, как это делает его отец.
– Ну, погоди же, папаха!
– Шагая по веранде, Николай все время закидывал
– Погоди, знаменитый, мы тебя так обставим! Мы тебе покажем работенку!
– И правда, чего ты ерепенишься, отец. Он же убирал с тобой в прошлом году, не хуже других работал, - возразила Анна Сергеевна.
– То еще была не работа, а детская забава. Через каждый гон к бочке с водой бегал... Нынешний год штурвальному некогда будет водичкой прохлаждаться! Хлеб-то вон какой вымахал!
– Ну что, мама, с ним спорить? Я все равно к Ивану Михайловичу пойду, - нетерпеливо проговорил Николай.
– Сходи, сходи, жалобу на отца напиши...
Михаил Лукьянович поднялся, повертел в руках велосипедное колесо и, откатив его в угол, вышел.
Закат празднично освещал деревья в саду и слепил через стекла веранды уставшие за день глаза Анны Сергеевны. Сутулая широкая спина мужа в полосатой пижаме скрылась за углом. Она понимала, что он пошел в беседку проверять стойкость своего упрямства. День выдался для него нелегкий.
– Ты, Коля, отца не больно дразни, - тихо сказала она сыну.
– Сама слышала: он третирует меня, как мальчишку!
– Ему с Глафирой трудно расстаться, ты что, не знаешь?
– Понятно!.. Глафира не хуже его комбайн знает, курсы механизаторов с отличием закончила. Он теперь нас боится, вот и все!
– заключил Николай.
– Ну, положим, его запугать не так просто. Ты не очень фырчи на отца. Прошу тебя, не зли его. Тут вон еще и Дарья... Беда с вами, - вздохнула Анна Сергеевна.
– А я-то что? При чем тут я?
– Поправляя на висках бумажные рогульки, Даша высунула голову из окна.
– Думаете, что я все еще малышка, да?
– Подслушиваешь?
– Николай обернулся и встретился с гневно прищуренными глазами сестры.
– Очень мне нужно подслушивать!
– Даша вызывающе тряхнула нелепо торчащими в волосах бумажками.
– Вы так кричите, что на всю улицу слышно...
– Значит, прихорашиваешься, под венец собираешься?.. Так, так... Николай подмигнул матери и лукаво улыбнулся.
– А тебе-то что?
– Даша вспыхнула, лениво передернула круглыми плечиками и отвернулась.
– Ну и затеяла... Ох, невеста, - вздохнул Николай и покачал головой.
– Отстань!
– крикнула Даша.
– Не трогай ты ее, ради бога!
– вмешалась Анна Сергеевна.
– С ума меня сведете. Вон к нам, кажется, гости идут.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Николай посмотрел в открытую дверь. В калитку входили Молодцов и Спиглазов.
– Иди зови отца, - сказала Анна Сергеевна Николаю и пошла гостям навстречу. Приветливо поздоровавшись, она рассадила гостей на плетеные стулья и побежала ставить самовар.