Агасфер (Вечный Жид) (том 2)
Шрифт:
– Но, послушай, Сефиза, отчего бы тебе, вместо того, чтобы безумно тратить эти деньги... не положить их в банк и не повенчаться с Жаком, раз ты его любишь?
– Да видишь ли что, - рассмеялась Королева Вакханок, веселый и беззаботный характер которой снова взял верх, - класть деньги в банк не доставляет никакого удовольствия. Вместо кучи красивых золотых монет, на которые можно доставить себе множество удовольствий, там выдают какую-то жалкую бумажку!.. Ну, а что касается брака, то... хотя я и очень люблю Жака, так, как никого еще не
– Ах ты, сумасбродка!.. Ну, а когда вы проживете деньги... тогда что будет?
– Э! до этого еще, как до Луны, далеко. Мне кажется, что и завтрашний день наступит через сто лет... а думать о смерти, так лучше и не жить!
Разговор сестер снова был прерван невероятным шумом, который перекрывало резкое и пронзительное дребезжание трещотки Дюмулена. Затем последовал хор диких возгласов, и стекла задрожали от криков:
– Королеву Вакханок! Королеву Вакханок!
Горбунья вздрогнула от неожиданного шума, а Сефиза на этот раз засмеялась:
– Мой двор приходит в неистовство!
– Послушай, вдруг за тобой придут сюда?
– со страхом спросила Горбунья.
– Нет, нет, успокойся!
– Однако, слышишь, шаги... идут... по коридору... приближаются... Сестра, прошу тебя, устрой, чтобы я могла уйти незаметно...
В это время отворилась дверь, и Сефиза бросилась к ней. Она увидала в коридоре депутацию, во главе которой шествовали Нини-Мельница, вооруженный огромной трещоткой, Пышная Роза и Голыш.
– Королеву Вакханок сюда! Или я отравлюсь... стаканом воды!
– кричал Нини.
– Королеву Вакханок! Или я выхожу замуж за Нини-Мельницу!
– с решительным видом кричала маленькая Роза.
– Королеву Вакханок! Или мы поднимаем восстание и украдем ее! послышался новый голос.
Целый хор подхватил:
– Да, да, похитим ее!
– Жак, войди сюда один, - сказала Королева, игнорируя эти крики.
А затем, величественно обратись к толпе, она прибавила:
– Через десять минут я приду к вам и тогда чертовски кутнем!
– Да здравствует Королева Вакханок!
– провозгласил Дюмулен, потрясая своей трещоткой, и пошел обратно со всей депутацией, пока Голыш входил в кабинет.
– Вот моя милая сестра, Жак!
– сказала Сефиза.
– Очень рад познакомиться с вами, - сердечно произнес Жак, - и вдвойне рад, потому что вы можете рассказать мне о моем товарище Агриколе... С тех пор, как я разыгрываю миллионера, мы не виделись ни разу. Но я очень его люблю, славного, хорошего друга... Вы живете в том же доме?.. Как он поживает?
– Увы, месье, его семью постигло большое горе: он в тюрьме.
– В тюрьме!
–
– Агриколь в тюрьме? Он? За что же?
– с удивлением спросил Жак.
– Да за незначительный политический поступок. Мы даже надеялись, что его выпустят на поруки.
– Конечно... Надо внести пятьсот франков, я знаю!
– сказал Голыш.
– К несчастью, это невозможно: та особа, на которую мы рассчитывали...
Королева Вакханок прервала речь Горбуньи, сказав Голышу:
– Слышишь?.. Агриколь в тюрьме... из-за пятисот франков!..
– Конечно, слышу и понимаю, черт возьми, - незачем мне и знаки делать! Экий славный парень, он ведь содержит мать!
– Да, месье! Еще грустнее, что это случилось теперь, когда вернулся из России его отец, а мать...
– Вот, мадемуазель, возьмите, пожалуйста, - прервал Горбунью Жак, протягивая ей кошелек.
– Здесь все, что у меня осталось: двадцать пять или тридцать наполеондоров; трудно и придумать лучшее употребление для этих денег, чем выручить из беды товарища. У нас же здесь все оплачено вперед. Отдайте эти деньги отцу Агриколя: он внесет их, и завтра Агриколь будет в кузнице; пусть он там поработает за мое здоровье.
– Жак, поцелуй меня сейчас же!
– воскликнула Сефиза.
– И сейчас, и потом, и всегда!
– весело воскликнул Голыш, целуя Сефизу.
Горбунья с минуту колебалась. Но потом, сообразив, что эти деньги будут брошены на какое-нибудь безумство, а теперь они могут вернуть жизнь и надежду семье Агриколя, она решилась воспользоваться ими, учитывая, что через некоторое время залог все равно вернут, и тогда пятьсот франков очень пригодятся Жаку. С глазами, полными слез, она приняла кошелек и сказала:
– Благодарю вас, месье Жак, вы очень добры и великодушны. По крайней мере, несчастный отец Агриколя хоть этим утешится в своем жестоком горе... Еще раз спасибо, большое спасибо!
– Не за что, мадемуазель, деньги должны же служить для чего-нибудь, для меня или для другого, не все ли равно?
В это время крики поднялись снова с дикой яростью, а трещотка Дюмулена задребезжала самым отчаянным образом.
– Знаешь, Сефиза, если ты не появишься, они там все перебьют, а мне платить нечем!
– сказал Голыш; затем, обратясь к Горбунье, он прибавил, смеясь: - Простите, мадемуазель, вы видите: у королевской власти свои обязанности!
Взволнованная Сефиза обняла сестру, и Горбунья, проливая сладкие слезы, робко спросила:
– Когда же мы с тобой увидимся?
– Скоро, хоть и тяжело мне смотреть на твое положение, особенно, когда ты не хочешь принимать никакой помощи!
– Но ты придешь? Ты мне обещаешь?
– Я вам за нее обещаю, - сказал Жак.
– Мы придем вместе навестить вас и вашего соседа!
– Ну, возвращайся же к своим друзьям, Сефиза, и веселись от души... Ты имеешь на эта право: месье Жак осчастливил целую семью!