Агата
Шрифт:
– А вы – друг Джона? – недоверчиво спросила она.
– Вообще-то я – американский издатель миссис Кристи, А мистер Фостер просто брал у меня интервью.
– А-а, тогда понятно, – уважительно ответила Джейн.
– Вы прекрасно танцуете, мисс Миллер.
– Вот только приглашают редко!
– Надо же, – искренне удивлялся Уолли, – вы так весело про это говорите!
– Наше счастье – в нас самих!
– Как и несчастье. – Ее партнер глубокомысленно кивнул. – Что, миссис Кристи сильно переживала из-за смерти матушки?
– Да, конечно, – ответила девушка, – только…
Глаза
– Честно сказать, – робко продолжила она, – дело-то не в этом.
– А в чем, по-вашему?
– У нее жизнь стала просто ужасная.
– Думаете, миссис Кристи могла что-то такое сделать?
– Она была в жутком состоянии, – вздохнула Джейн.
Отмучив вальс, оркестр заиграл бравый тустеп. Уолли, сказав, что не знает такого танца, проводил партнершу к ее месту.
– Неужели вы пришли сюда только ради меня? – Она подняла глаза на Уолли.
– Да. Мне нужно знать, что же стряслось с миссис Кристи.
Девушка глубоко вздохнула.
– Что ж, все равно спасибо за танец.
И, простившись с кавалерами, она присоединилась к компании скучающих подружек.
– Толку от твоей горничной маловато! – посетовал Уолли, когда оба журналиста уже были на улице.
– Зато от ее подружки побольше, – ухмыльнулся Фостер. – Пока вы танцевали, она рассказала, что у полковника интрижка с секретаршей. И будто бы он грозился бросить жену.
Глава 4
Агата Кристи сидела в вагоне поезда, уставясь прямо перед собой и сложив руки на коленях поверх газеты, аккуратно сложенной кроссвордом кверху. Она была в суконном пальто, на чулках и туфлях засохли брызги грязи, а из ручной клади только небольшой саквояж. И пальто, и саквояж были не те, с которыми она вчера вечером покинула «Стайлз».
В шесть часов вечера поезд подошел к станции Харрогет близ Йоркширских минеральных вод. Пройдя по перрону, Агата вышла в город. Снежная слякоть облепила такси на вокзальной площади. В тусклом свете виднелись два ярко раскрашенных почти пустых омнибуса, на одном значилось «Гранд-отель», на другом – «Отель „Гидропатик“. Забравшись в последний, Агата устроилась на заднем сиденье, и там, в полумраке и одиночестве, наконец закрыла глаза, губы сами собой мучительно скривились от нестерпимой боли, и она всей душой предалась своему горю – роскоши, непозволительной на людях.
Отель, куда омнибус доставил троих своих пассажиров, оказался величественным зданием в викторианском стиле, сложенным из серого йоркширского камня. Администратор, пожилой мужчина со светлыми усами, повидавший за свою жизнь немало разных посетителей, знавший цену каждому и даже однажды имевший счастье поклониться самой российской императрице Марии Федоровне, смотрел на Агату с плохо скрытым любопытством.
– Я хотела бы получить номер, – проговорила она.
– На какой срок, мадам?
– Думаю, недели на две. Сколько это будет стоить?
Администратор заглянул в тетрадку.
– У нас есть номера по пять гиней в неделю. Есть и по пять с половиной, окнами в сад.
– Давайте окнами в сад.
Ее попросили расписаться в регистрационном журнале, «Миссис Тереза Нил», – вывела она и, помедлив, дописала: «Кейптаун,
– Ваш багаж, мадам? – осведомился администратор.
– Только саквояж, – ответила она. – Видите ли, мой багаж… мой багаж пропал.
У себя в номере Агата сняла пальто, вымыла руки и вытащила из саквояжа грелку, расческу и два пузырька с аптечными наклейками, на одной их которых было крупно выведено «яд». Поставила на тумбочку фотографию дочери в кожаной рамке. И, ничего больше не распаковывая, села на краешек кровати, словно вдруг утратив всякое представление, что ей делать дальше.
Спустя какое-то время, все в той же серой юбке, зеленом свитере и заляпанной грязью обуви Агата спустилась в ресторан. В просторным зале с цветными витражами и деревянным резным потолком было занято от силы четыре столика; все посетители – люди пожилые, если не считать тридцатилетней женщины, ужинавшей за отдельным столиком, – хорошенькой, темноволосой, с яркими губами и открытым взглядом. Агата, устроившаяся неподалеку, разглядела, что блузка у женщины была дешевенькая, и расслышала, как официант обратился к ней «мисс Кроули», а значит, женщина либо уже давно живет в отеле, либо часто бывает в ресторане.
Тот же официант принес меню и Агате. Она скользнула взглядом по отпечатанной карточке.
– А что, pate готовят прямо тут, у вас?
– Не уверен, мадам. – Официант был уязвлен.
– Что ж, если вы не уверены, – улыбнулась Агата, – тогда не стоит. А каков ваш суп из зайца?
– Превосходен, мадам.
– Потом rognon de veau <Телячьи почки (фр.).>.
– А рыбы не желаете?
– Нет, не нужно ни рыбы, ни пудинга «дипломат». – Она протянула меню назад. – А спиртное у вас есть?
– Увы, мадам. Не держим. – Официант упивался возможностью отказать слишком взыскательной клиентке. – У нас, знаете ли, место здоровое, курорт…
– И правильно, – улыбнулась в ответ Агата. – Кстати, я-то вообще не пью спиртного. Оно невкусное.
Обиженный вид официанта не укрылся от внимания мисс Кроули – выходя из зала, та заговорщически ей улыбнулась. Агата заметила, что женщина ходит с палочкой.
Кофе в «Гидропатике» подавался не в ресторане, а в Красной гостиной. Там было почти пусто, если не считать дремавшего в уголке старика и все той же мисс Кроули за отдельном столиком. Агата уселась неподалеку от нее, но не слишком близко, и, взяв со стола номер «Харрогет геральд», углубилась в изучение списка знаменитостей, удостоивших городок своим посещением. Старик храпел в кресле. Почувствовав взгляд соседки, Агата улыбнулась.
– Вообще-то храпеть лучше у себя в номере, – заметила та.
Агата кивнула, отпивая глоточками кофе.
– – Я – Эвелин Кроули, – представилась женщина.
– Очень приятно. А я – миссис Нил. Тереза Нил. – Агата, помолчав, спросила:
– А вы тут в первый раз?
– О нет. Я сюда постоянно приезжаю.
– Ради термальных ванн?
– Нет, скорее ради специального курса физиотерапии.
У меня со спиной неважно. На работе я весь день на ногах, а это не слишком-то здорово. Но тут есть одна врач, она просто чудеса творит. – Выговор у Эвелин Кроули был северный, немножко нараспев.