Агдан. Лунная роза
Шрифт:
Прозвучал последний аккорд, все, песня завершилась. Стоит звенящая тишина, я внимательно вглядываюсь в лица гостей и прочих присутствующих, вид у них несколько … ошарашенный.
Интересно, ошарашенный вид — это плюс для меня или минус?
– мелькает у меня мысль. Так понравилась песня или нет? Что-то эта тишина начинает меня немного … нет, сильно так беспокоить! И тут словно в ответ на все эти мои самокопания, в центре зала вскочила всхлипывающая Ким ЁнГю, та самая, что задала последний вопрос нашему ветерану, и сквозь слезы прокричала.
– Браво ЮнМи, браво! – после чего бурно
Она оказалась тем камушком, который сдвинул снежную лавину в горах, точнее, в этом зале. Все вскочили, что-то завопили и захлопали, и хлопали, хлопали… Мне кажется, что я никогда даже за свою карьеру айдола не получал таких мощных и искренних, аплодисментов. Что особенно было мне приятно, так это то, что среди аплодирующих я видел БонСу с компанией, всех приглашенных гостей, администрацию тюрьмы ну и конечно, самого Ли МиРеу.
Многие из осуждённых плакали, даже кто-то из охраниц украдкой вытирал глаза! Аплодисменты начали стихать, но тут ветеран с трудом поднялся с кресла и зааплодировал вновь, за ним все снова повторили его действия: сначала администрация, ну а после и весь зал. Ну надо же! Все встали и усиленно мне аплодируют!
Потом ветеран хотел подойти ко мне, но НаБом махнула мне рукой, и я, сняв гитару, положив ее на стул, вскоре оказался около Ли МиРеу. Тот обнял меня и прошептал едва слышно.
– Спасибо тебе, внучка! Спасибо!
После чего расцеловал в обе щеки. Надо же, а щеки то у меня мокрые, но это не от моих слез. Герой войны с несметным количеством медалей, один из самых уважаемых и известных ветеранов в Южной Корее … плакал! Так потрясла его эта песня. Но я смог найти в себе силы ответить:
– Это вам спасибо, уважаемый МиРеу. Спасибо за все, что Вы для нас сделали!
А про себя поблагодарил еще и Алексея Глызина за эту песню, песню про ребят на Чеченской войне в той России.
После я размышлял и анализировал: почему же у этой песни оказался такой мощный эффект при первом ее прослушивании? Почему она так всех поразила и понравилась услышавшим ее впервые? В моем мире она не была так популярна, хотя я могу и ошибаться, конечно. Я сам впервые ее услышал от соседа-ветерана той войны. И пришел к таким вот выводам:
Во-первых, сама песня, что ни говори, очень неплоха, по смыслу, по исполнению, музыка и слова – все в ней на хорошем уровне!
Во-вторых, она исполнена, скажем так, от лица погибшего солдата, оставшегося на войне, что несколько неожиданно для корейских песен, поэтому априори привлекла своей необычностью.
Ну, а в-третьих, песня была исполнена после интересного и грустного рассказа Ли МиРеу, который очень сильно впечатлил всех присутствующих, и моя песня про то, что недавно рассказал ветеран войны залу, очень сильно наложилась на восприятие еще не отошедших от его рассказа зрителей.
Отсюда я думаю и был такой эффект. Этакий эффект внезапности.
Возможно, было что-то еще и в-четвертых, и в-пятых, но думаю, что все-таки именно эти три фактора стали основными в такой бурной реакции зрителей на песню «19 лет».
Уже позже, как во сне я исполнил на концерте еще песню «Группа крови». Потом были выступления других участников концерта: кто-то танцевал, кто-то читал
Потом снова выступил МиРеу: сказал хорошую речь, а после нее поблагодарил всех, кто выступил на концерте, невзначай так выделив и мою скромную персону.
Наконец концерт закончился, и мы все дружно двинули на праздничный обед.
Тюрьма Анян. Кабинет начальницы тюрьмы госпожи НаБом. Кроме нее присутствуют ее заместительница и ветеран войны Ли МиРеу.
Ли МиРеу, сидя за столом у кресла начальницы, ведет беседу:
– Удивительные вещи Вы рассказываете мне про ЮнМи, госпожа НаБом. Говорите, что она служила в дивизии «Голубые драконы»? И что она осуждена за … гхм … дезертирство? Но как это вообще может быть, она же несовершеннолетняя?
НаБом молча кивает в его сторону, как бы подтверждая, что да, есть такое дело, а Ли МиРеу продолжает:
– Я, похоже, чего-то уже совсем не понимаю в системе корейского правосудия. Пять лет несовершеннолетней! Мне кажется, это какая-то страшная ошибка или хуже того - преднамеренная ошибка. Я бы хотел лично поговорить с Пак ЮнМи. Вы это позволите, госпожа НаБом?
– Ну как я могу вам отказать? – несколько натужно отвечает НаБом, добавив: - Просто вы имейте ввиду, что ЮнМи… она, как бы Вам лучше сказать, девушка непростая. Она очень известный не только в Корее, но и в мире человек! Автор многих современных молодежных песен в Корее, а также разных популярных песен на иностранном языке, известных в других странах. Например, ее очень любят во Франции и Японии. Причем пишет она на родных языках этих государств сама, так как в совершенстве, владеет семью иностранными языками. Кроме этого, она написала и ряд известных классических музыкальных произведений.
Не обращая внимание на нарастающее удивление заслуженного ветерана НаБом продолжает:
– Еще она получила ранение на линии соприкосновения, за что награждена медалью. Ну, а также имеет и другие награды как корейские, так и мировые. В Корее она к тому же единственная, чей талант в музыке и литературе был признан мировым сообществом. Пак ЮнМи лауреат премий Грэмми и Хьюго! Они считаются высшими в мире наградами в области музыки и литературы. Более того, эти награды ей вручили здесь … в тюрьме Анян, и она подарила их нашему тюремному музею. Такая вот она интересная девушка Пак ЮнМи! – закончила свой спич НаБом.
Все это время удивление Ли МиРеу шло вверх, а когда НаБом закончила, он возмущённо произнес:
– Вы хотите сказать, что человека, который так много сделал для нашей страны, посадили в тюрьму толком при этом не разобравшись, что с ней произошло? Я в недоумении и сильном негодовании от этого! Как так можно было с ней так поступить? Знаете, после перечисления Вами ее достижений, мне еще больше захотелось с ней пообщаться.
– Давайте ее приведут в мой кабинет, и вы с ней здесь поговорите, - предлагает НаБом.
– Вас устроит такой вариант уважаемый, Ли МиРеу?