Агент абвера.

Коллектив авторов

После разговора у генерала Быстрова капитан Маковенко снова уехал на передовую. Чекисты предполагали, что Шиммель не ограничится посылкой лишь одного агента для проверки Никулина, а потому по-прежнему на передовой все было готово к приему “гостей”.

Подполковник Сосницын остался в штабе фронта и занялся изучением Иконникова. Чекист внимательно сравнивал протоколы допросов, беседовал с перебежчиком, но, несмотря на всю свою настороженность, не мог уловить в рассказе Иконникова мало-мальски сомнительного места. Сосницын начал даже колебаться: а что, если он напрасно подозревает честного человека, столько пережившего

в немецких лагерях, пролившего кровь за Родину? Но пришел час, когда все сомнения его рассеялись. Иконников заявил:

— Вижу, что не доверяете вы мне, товарищ подпол­ковник. Обидно это. Что из того, что я был в плену? Не я один такой. Не по своей воле сдался — раненного подобрали, бел сознания. Какой же я предатель, почему мне веры нет? Ведь я жизни не щадил в боях. Да и сейчас готов за Родину живот положить. Только прикажите! Любое задание выполню. Немцы мне доверяют, я у них почти что своим человеком стал. Таких бы там дел натворил, что только держись!

Подполковник Сосницын чуть не ахнул. Попался-таки хитрец! Оказывается, прав был генерал Быстров. Вот как заговорил, когда пришло время возвращаться к своим.

Сделав вид, что абсолютно не заинтересован предложением Иконникова, Сосницын доброжелательно ответил:

— Зачем же вам снова в этот ад возвращаться? Вы и так много натерпелись. Или хочется судьбу попытать?

— Не подумайте, что я напрашиваюсь, — забеспокоился Иконников. — Просто душа болит, как подумаю, что доверия мне нет. А я ведь что угодно сделаю, лишь бы пятно с себя смыть.

…Куйбышевские чекисты постарались. Они прислали генералу Быстрову не просто земляка Ивана Иконникова, а его родного брата Петра. Оказалось, что еще в сорок первом году в деревне получили извещение о том, что Иконников Иван Сазонович пропал без вести. Долго горевали старики, но что поделаешь — пришлось смириться с потерей. Знать, не судьба с сыном увидеться. И вот теперь он вдруг появился. Радости родителей и родственников не было предела, когда они получили приглашение поехать на фронт повидаться с Иваном Иконниковым. Беспокоило лишь то, что приглашение исходило от чеки­стов. Не иначе, как Иван натворил чего. На семейном совете решили послать в Ленинград старшего брата Петра, недавно демобилизованного из армии после тяжелого ранения.

В самолете, в котором летел Петр до Ленинграда, было холодно, неуютно. Петр всю дорогу думал о своем младшем брате Иване. Красивый был парень, гармонист, заводила. Вся деревня его любила. А уж от девчат отбою не было. Когда в армию добровольно уходил, одних кисетов чуть не два десятка подарили. Петр сам видел в сундуке. Хранит мать как память о младшем сыне.

Петр Иконников живо представил себе встречу с бра­том. Входит он в комнату, здоровается честь по чести, спрашивает: “Иконникова Ивана Сазоновича как можно видеть? Скажите, братец, мол, к нему пожаловал”. И проведут его к Ивану. А дальше все хорошо будет. Домой поедут, к матери, к отцу.

От приятных размышлений Петра Иконникова отвлек резкий стук пулемета. Воздушный стрелок, всю дорогу качавшийся на широкой брезентовой лямке в круглой прозрачной башне, внезапно развернул турель и открыл огонь из крупнокалиберного пулемета по невидимому для пассажиров противнику. Со звоном падали на металлический настил большие медные гильзы. Петр потрогал одну рукой. Горячая! Такой вот, наверное, была

и та разрывная пуля, которая раздробила ему руку повыше локтя, сделала инвалидом.

Самолет лег на левое крыло и круто пошел вниз. В замерзшее окошечко можно было разглядеть неясные силуэты больших зданий, ровные коробки городских квар­талов.

— Ленинград, — сказал сопровождающий Иконникова чекист. — Идем на посадку.

На аэродроме Петра встретил подполковник Сосницын. Усадив его в срою “эмку”, приказал шоферу везти их в гостиницу. Иконников взволновался:

— Зачем в гостиницу, товарищ подполковник? Меня бы к брату скорей.

— Успеем и к брату. А вам с дороги отдохнуть надо. Небось суток двое не спали?

— Не до сна тут, когда радость такая — брат нашелся! Он ведь плохого ничего не сделал?

— Пока не виним, — улыбнулся подполковник. — А подробности вы сегодня вечером узнаете, когда с бра­том встретитесь.

Вечером в кабинете подполковника Сосницына собралось несколько офицеров, по-видимому незнакомых между собой. Они сидели на расставленных вдоль стены стульях и молчали. Среди них было несколько работников комендатуры и тот, кто назвал себя Иваном Икон­никовым. Подполковник Сосницын сидел за письменным столом и тоже молчал, словно ожидая кого-то. В дверь постучали. Вошел дежурный и доложил:

— Товарищ подполковник, к вам…

— Приглашайте, приглашайте!

В кабинет вошел Петр Иконников. Мельком оглядев собравшихся, он с беспокойством спросил:

— А брат?

— Здесь он, здесь сидит, — спокойно ответил Сосни­цын. — Присмотритесь внимательней.

Петр Иконников с недоумением посмотрел на подполковника, потом медленно, с большой внутренней тревогой, отразившейся на лице, обвел глазами сидевших вдоль стены офицеров. Ивана среди них не было. Офицеры спокойно встречали испытующий взгляд Петра Иконникова. Лишь один из них побледнел, опустил голову. Что-то знакомое почудилось Петру в очертаниях крупной головы, в мясистых, точно из сырой глины вылепленных ушах. Как будто давно он где-то видел этого человека… Но где? Впрочем, какое это имеет значение. Отогнав мелькнувшее воспоминание, Петр Сазонович снова повернулся к подполковнику Сосницыну и с обидой в голосе негромко произнес:

— Зачем же вы так?.. Нет здесь брата моего, Ивана…

Лицо подполковника стало жестким, холодным. Пристально глядя на съежившегося в углу человека, он сказал, отчеканивая каждую фразу:

— А нас хотели уверить, что есть. Что ж, раз вы не признаете своего брата, придется вас заново знакомить. Иконников Иван, встаньте!

Старший лейтенант, сидевший в углу, медленно встал. Округлившиеся глаза его на бледном, как снег, лице с тоскливым ожиданием глядели на Петра Сазоновича. Петр пристально вглядывался в того, кто назвался его бра­том.

— Ты… ты… — несвязно бормотал он, подходя к старшему лейтенанту. Рослый, широкоплечий парень внезапно съежился, сжался. Сейчас, рядом с гигантской фигурой однорукого силача-молотобойца, он казался подростком. Шпион с ужасом смотрел на приближающегося к нему человека. А Петр, задыхаясь от охватившей его ярости, огромной ручищей сгреб самозванца за грудки и тряс его так, что у того лязгали зубы, а воротник гимнастерки удавкой сдавил шею.

— Опомнитесь, Петр Сазонович! — крикнул Сосницын. — Вы же задушите его. Смотрите, он уже хрипит!