Агент Их Величеств. Часть 2
Шрифт:
Фигаро пожал плечами, и пробормотал формулу. Эфир вокруг чуть дёрнулся, пошёл рябью, и окутал «Рейхсваген» уютным коконом отводящего взгляды заклятья. Теперь даже отряд сыщиков с собаками-ищейками мог безуспешно искать автомобиль, находясь всего в паре вершков от него и периодически стукаясь об «Соккер» лбами.
– Надеюсь, – Артур расстегнул воротник, снял плащ, бросив его на заднее сиденье, и закатал рукава камзола, – вы взяли что-нибудь почитать. Защиту я взломаю быстро, а вот внутри придётся пошнырять, так что эта процедура на пару часов... А, и вот ещё что: не трогайте меня пока я в медитации. Схлопочете.
С этими словами Артур-Зигфрид Медичи выпрямился на сиденье, глубоко вздохнул, и закрыл глаза.
Пару минут
«Ага, «Руководство пользователя «Рейхсваген Соккер», модель четыре-один-один». На немецком, понятное дело. Здоровенная книженция, такой и убить можно... Так, что тут внутри... «Электрическая часть автомобиля»... «Двигатель»... «Ходовая часть»... Мда. Вот умеют же немцы расписать всё до винтика, описать каждую гаечку, но так, чтобы это совершенно невозможно было читать, не померев в процессе от скуки. То ли дело англичане: у них даже инструкция к газонокосилке с шуточками да прибауточками... «Карбюратор служит для образования воздушно-топливной смеси, которая...» О, а это ещё что? Каталитический блок... Да ладно! Оказывается, заливаемое в «Рейхсваген» топливо нужно проверять вот этой штукой... кстати, где она?.. а потом выставлять вот здесь, на этом самом каталитическом блоке, какое-то «число Оттиса» регулировочным винтом. Это определяет, при каком сжатии происходит воспламенение газовой смеси... так-так... И служит для продления срока эксплуатации двигателя. Не знал, не знал. Нужно будет поискать этот... как его... тета-зонд... А ты, кстати, уже думаешь об этой машине как о своей собственной. Так что, похоже, Артур прав, и ты принял решение, не отдавая себе в этом отчёта. Ну и ладно, ну и хорошо. Автомобиль – удобнейшая штука. Но инструкцию, всё же, придётся осилить...»
Следователь отложил инструкцию, рассеяно осмотрелся, и увидел пачку сигарет Артура (тот не спрятал пачку, а просто бросил её на подставку для кружек). Достав один из бумажных цилиндриков (сигареты были короткими, толстыми и сильно пахли магазинным картоном) Фигаро прикурил, затянулся и тонкой струйкой выпустил дым во влажный воздух. Сигареты были неплохие, но, на вкус следователя, чересчур крепкие; у него сразу закружилась голова.
Артур завозился, шмыгнул носом, и, пробормотав нечто вроде «забавно, забавно…», снова ушёл в себя. Где-то невдалеке закаркала ворона: хриплый кашляющий звук, точно разошёлся по швам мешок с чем-то старым и затхлым. Непонятно откуда налетел порыв ветра – холодный, резкий, закружился в каменном колодце между стен, хлестнул по лицу влажной липкой ладонью, и так же неожиданно стих, должно быть, задохнувшись в вязком тумане.
Фигаро озадачено осмотрелся вокруг, пытаясь понять, что за странный меланхолический порыв внезапно разбередил ему душу. Следователь хмурился – что-то однозначно было не так.
Самые обычные серные стены; фабричные стены, коих что в Нижнем, что в Верхнем Тудыме пруд пруди, не столичные позолоченные завитушки-финтифлюшки от которых мутило, а честные городские стены: грязные, обшарпанные, но по-своему бравые, как солдаты на утреннем построении – подпаленные вихры клочьями торчат из-под фуражек, свежие бинты повязок уже не такие и свежие, лица серые, чумазые, но взгляды лихие – куда там! – всего сто вёрст по бездорожью до Рейха, а там и полноводный Рейн, а там и конец войны уже маячит на горизонте. Но что ещё не так с этим
И всё же, и всё же...
Не тот колючий холодок, что распространялся от кончиков пальцев, когда рядом, возможно за завесой Реального, а то и просто так, торя свой путь дорогами Срединного мира, проходил Другой. И не то противное зудение где-то в центре черепа, когда ехидный писклявый голосок подсознания пытался донести до Фигаро, что-то совершенно очевидное и важное, что-то такое, что неповоротливый ум следователя пропустил мимо – о нет.
Тоска. Как тогда, на поле за городом, где под землёй в неглубоких могилах лежали тела жертв давешних дуэлей, где точно так же дул холодный мокрый ветер, и с неба падала липкая серость. Странная, беспричинная тоска, словно в летний полдень вдруг потянуло холодом из-под половицы – верный признак, что Ночной Летун угнездился в доме, или чего похуже, вроде Полуночной Пряхи. Тоска, но заставляющая насторожиться: «...кто-то ночью по карнизу топ-топ-топ...»
Тут-то это и произошло.
Артур издал странный звук: резкий высокий свист, точно старый колдун вдруг превратился в закипающий чайник. Именно закипающий: свист рвущегося из горла воздуха нарастал, становился громче, сильнее, и, наконец, постепенно стал переходить в какое-то задушенное булькающее хрипение.
– Артур?! Артур, с вами всё в порядке?
Фигаро и сам понимал всю идиотичность своего вопроса: не надо было быть колдуном или даже лекарем для того чтобы понять, что с Мерлином Первым далеко не всё в порядке: тело колдуна тряслось, словно его било током, кадык судорожно метался вверх и вниз, а с кончиков волос срывались маленькие голубые искры.
– Артур?!!
Мерлин открыл глаза – сплошные белки, так высоко закатились глазные яблоки, и резко, неестественно взмахнул рукой, будто его дёрнули за привязанную к кисти верёвку.
– Пх-х-х... – прохрипел Артур, – Х-х-х-х...
Паника накрыла следователя душным потным одеялом, и пахло это одеяло кисло: страхом и отчаяньем.
Нужно было что-то делать.
И при этом Фигаро совершенно не понимал, что именно.
Но он знал одно, и знал это совершенно точно: Мерлин ни при каких обстоятельствах не стал бы разыгрывать его, или биться в судорогах просто потому что у него затекла нога. Происходило что-то из ряда вон выходящее, что-то плохое, и, хотя Фигаро никак не мог поверить в то, что нечто подобное может случиться с самим Артуром, с великим, ехидным и бессмертным Артуром, ЭТО происходило.
И вот тогда, действуя, скорее, по наитию, чем оперируя такой сложной штукой, как логика, следователь сделал то единственное, что он мог сделать быстро.
Фигаро крякнул, размахнулся, и коротким левым хуком треснул Артура в челюсть, в то самое место, которое его тренер по боксу, весельчак и балагур господин Боунс называл просто «выключателем».
Тело Артура дёрнулось, а затем колдун обмяк, буквально растёкшись по сиденью «Рейхсвагена».
Удар следователя явно отправил Мерлина Первого в глубокий нокдаун, однако это, судя по всему, пошло колдуну на пользу: на щеках Артура проступил лёгкий румянец, а дыхание явно стало ровнее и спокойнее. Это был простой, классический обморок, без затей.
Фигаро вздохнул, и, утирая пот со лба дрожащей ладонью, достал с заднего сиденья свой саквояж, открыл его, не без труда нашёл коробочку с нюхательными солями, достал нужную склянку и сунул Артуру под нос.
Мерлин открыл глаза. Точнее, один глаз – левый, и выглядел этот глаз страшно: кроваво-красная вишня с едва заметными вкраплениями белого. Похоже, в глазном яблоке колдуна лопнули едва ли ни все сосуды сразу.
– Карман, – прошептал Артур, – карман... Там... коробка. Инжектор...