Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CITRINITAS
Шрифт:
Проводив в дом, он оставил нас дожидаться хозяина.
Я рассматривал обстановку — верный своему принципу, что по окружающим человека предметам можно если не понять характер человека, то, по крайней мере, приблизиться к постижению его сути.
В комнате, где оставил нас батлер, не было почти никакой мебели, если не считать столика для визиток и вешалки на четыре пальто, стоявшей подле самой двери. В целом, интерьер можно было охарактеризовать как аскетический — я сразу решил, что Раут — холостяк, причём с самыми ограниченными
— Господин Абрамсон, — обратился я к полковнику, — в какой газете трудится хозяин этого дома?
— В местной, — с усмешкой ответил Абрамсон. — Называется «Вестник Доркинга». Не без претензии, да?
— Безусловно. Однако…
— Понимаю ваше удивление. Собственно, это новостной листок, выпускаемый несколькими нашими энтузиастами на собственные средства. Доход от него небольшой. Большинство предпочитает выписывать столичные издания. Впрочем, иногда и с «Вестником» можно скоротать вечер.
Он взглянул на часы. Я вспомнил, что у меня сегодня назначена встреча на раскопках, и снова волна безотчётного страха захлестнула меня. Невольно поёжившись, я заставил себя думать о другом. В конце концов, я не кисейная барышня. Да и для человека научного склада ума я что-то стал слишком впечатлительным. Надо с этим что-то делать.
— Разумеется, приходится следить за тем, что в этом «Вестнике» пишут, — сказал Абрамсон. — Но у нас народ мирный. Бунтарей и ниспровергателей основ не водится. Были нигилисты одно время, да быстро вышли — стоило прижать хорошенько их вдохновителя.
В этот момент в комнату вошёл темноволосый человек среднего роста, в халате, шейном платке и домашних туфлях на босу ногу. Он был гладко выбрит, несмотря на поздний час.
— Джон Раут, — представился он, переводя взгляд голубых глаз с одного из нас на другого. — Чем могу быть полезен доблестной полиции?
Глава 6
Мы поздоровались и представились. Раут пригласил нас в крошечную гостиную. Он занял глубокое кресло с высокой прямой спинкой, мы расположились напротив.
— Нам бы хотелось задать несколько вопросов о Мэри Сандерс, — сказала Глория. — Вы были с ней знакомы?
— Да. Имел честь.
— Насколько близко? Не сочтите за бестактность.
— Не беспокойтесь, — Раут улыбнулся одними губами. — Я знал Мэри достаточно хорошо. Мы были друзьями. Кроме того, нас связывали деловые отношения.
— Вот как? Нельзя ли поподробнее?
— Отчего же? Пожалуйста: Мэри предоставляла мне материал для статей. Вам известно, что я сотрудник местной газеты?
— «Вестник Доркинга». Я знаю, да.
— Тираж небольшой, но люди читают. Так вот, Мэри служила у леди Треверс, а та всегда была в курсе событий высшего общества и полусвета. В местных масштабах, я хочу сказать, — Раут снисходительно улыбнулся. — Время
— Проще говоря, пересказывала вам подслушанные сплетни, — подвёл итог Абрамсон.
Журналист развёл руками и ухмыльнулся. Смутить его не удалось.
— Если вам угодно.
— Давно вы познакомились и наладили… сотрудничество? — спросил я.
— Около полугода назад. Точнее не помню. Я время от времени подбрасывал ей деньжат, однако в первую очередь мы были друзьями.
— Но никто не знал о вашей дружбе.
Раут пожал плечами.
— Полагаю, это было её дело. Я, в свою очередь, ничего не скрывал и, как видите, не скрываю. Конечно, в редакции не знали, откуда у меня появляются сведения, но это уже мой профессиональный секрет.
— Простите мне бестактность, господин Раут, — сказала Глория, — но я должна уточнить. Вы состояли с Мэри Сандерс в интимных отношениях?
Журналист удивлённо-насмешливо приподнял брови.
— Помилуйте! Нет, конечно! У нас совершенно разные общественные положения.
— Что не мешало вам дружить.
— В пределах разумного. И вообще, это другое.
— А как вам кажется, могли у неё быть на вас…м-м… планы?
— Вполне возможно. Горничные — народ такой. От них можно всего ожидать. Но я никогда не давал ей повода. Видите ли, у меня есть в Лидсе невеста, она вдова, и я собираюсь жениться на ней осенью. Хорошее приданое возьму, между прочим. Мэри об этом не знала, но не потому, что я скрывал свои планы именно от неё. Просто не считал необходимым с кем-то делиться — в конце концов, это мое личное дело, не правда ли?
— Совершенно с вами согласен, — кивнул я. — Теперь другой вопрос. В день своей смерти Мэри должна была прийти к вам?
Журналист побарабанил пальцами по подлокотнику. Вопрос явно доставил ему неудовольствие.
— Видите ли, я получил от неё утром записку. Она сообщила, что узнала какую-то сногсшибательную новость, и хотела вечером мне её рассказать.
— Вы говорили об этом полиции? — я взглянул на Абрамсона.
Тот нахмурился.
— Нет, — Раут пожал плечами с деланым спокойствием, но глаза у него бегали. — Я не думал, что это может иметь значение. Кроме того, никто меня не спрашивал. А через два дня мне пришлось уехать в Лидс, и вернулся я только недавно.
— Понятно. И что было в той записке?
— Я могу вам её показать, если хотите.
— Вы её сохранили?
— Само собой, я же газетчик. Это профессиональная привычка — ничего не выбрасывать, — Раут поднялся и направился к двери. — Схожу в кабинет.
Когда он вышел, я повернулся к спутникам.
— Ну, что думаете?
— Темнит! — буркнул Абрамсон. — Никто его не спрашивал, видите ли!
— Полагаю, всё так, как он говорит, — сказала Глория, — но не приди мы сегодня, сам он сообщить о знакомстве с убитой не явился бы.