Агентурная сеть
Шрифт:
Бывают случаи, когда посол вообще считает, что резидентура существует для того, чтобы собирать информацию о положении в посольстве и охранять его персону!
Естественно, какому нормальному резиденту это может понравиться?
Причиной конфликта с карьерным дипломатом, пробившимся в послы, нередко становится его неприязнь к органам государственной безопасности, которые, по его убеждению, когда-то в чем-то его ущемили, помешали его карьере, собрали и сейчас где-то прячут на него компромат, который, как ему кажется, в любую минуту может всплыть и погубить его, — да мало ли каких реальных или мнимых поводов не любить это ведомство может возникнуть у того или иного дипломата
К тому же многие послы убеждены, что резидентура КГБ осуществляет за ними слежку, оборудовала их служебный кабинет и резиденцию техникой подслушивания, совершенно забывая о том, что уж если кто следит и подслушивает их, так это в первую очередь спецслужбы других стран, а уж никак не КГБ. Но что такое иностранная контрразведка по сравнению со своей собственной? Чем она может навредить послу? Вот и боятся свою, а на чужую не обращают никакого внимания, словно ее и нет совсем!
И все же мне не хочется, чтобы ссылки на профессиональное пристрастие дали повод думать, что во всех конфликтах между послами и резидентами я занимаю сторону последних. Объективность повелевает мне признать, что и резиденты далеко не всегда бывают безгрешны. Среди них тоже хватает людей амбициозных, чванливых, стремящихся при каждом удобном случае козырнуть своими исключительными полномочиями, особым положением в посольстве, отдельной линией связи с Москвой, что, естественно, только вызывает обоснованное раздражение посла и уж никак не способствует достижению взаимопонимания.
В системе межличностных отношений совершенно особое место занимают жены послов и резидентов. Им можно посвятить отдельную главу, но я пока воздержусь от этого, тем более что в моих взаимоотношениях с Гладышевым Татьяна по причине ее отсутствия никакой роли пока не играла, и все это мне еще предстояло пережить, когда она приедет в страну.
9
Я был искренне заинтересован в том, чтобы наладить отношения с Гладышевым, и поэтому не стал обращать внимания на знаки, которые мне подавал Дэ-Пэ-Дэ. Но в то же время я отлично понимал, с каким риском связано выполнение этой просьбы, и потому попробовал отговорить посла от опасной затеи.
— Евгений Павлович, а может, имеет смысл переждать в резиденции?
— Нет, Михаил Иванович! — твердо ответил посол. — Я отвечаю за посольство и в это трудное время должен быть там!
Меня так и подмывало сказать ему, что к этому решению он пришел с опозданием ровно на два дня. Но я не стал ничего говорить, потому что как раз в этот момент вспомнил об отважных преподавателях, рисковавших своими жизнями ради нескольких чеков «Внешпосылторга», а заодно и их рассказ о том, каким образом они преодолели простреливаемое пространство в районе резиденции посла, поскольку проживали именно там, и пришел к выводу, что судьба, похоже, дает мне подходящий шанс протянуть ему руку помощи.
Решив для полной гарантии посоветоваться с Базиленко, потому что без его помощи в этом деле мне было никак не обойтись, я сказал Гладышеву:
— Хорошо, Евгений Павлович, мы продумаем, как лучше выполнить вашу просьбу, и через пятнадцать минут я вам перезвоню.
Закончив разговор, я вернулся в резидентуру и обсудил с Базиленко наиболее безопасный маршрут, по которому можно было добраться до резиденции и обратно. Мы решили ехать вдвоем и на моей автомашине, хотя мое участие в этой затее было, конечно, определенным безрассудством, если учесть, что я, как и посол, тоже отвечал за большой участок работы. Но чисто по-человечески мне было гораздо легче взять всю ответственность
Разработав план предстоявшей операции, я снова спустился к дежурному и попросил соединить меня с резиденцией. Звонить из кабинета посла, где сейчас восседал Дэ-Пэ-Дэ, я не стал, чтобы снова не выслушивать его доводы о том, что послу лучше находиться в резиденции до разблокирования района.
— Евгений Павлович, — сказал я, когда Гладышев поднял трубку, — мы попробуем доставить вас в посольство. Но ваша безопасность может быть гарантирована при соблюдении одного условия. И я хотел бы заручиться вашим словом, что вы его выполните.
— Какого условия? — перепросил осторожный посол.
— Вы будете беспрекословно, я подчеркиваю — беспрекословно — выполнять все мои указания! — твердо сказал я.
Я думал, что гонористого посла возмутит мое нахальство, но он, истерзанный длительной разлукой со своими подданными, смиренно произнес:
— Хорошо, я обещаю.
— Тогда мы выезжаем, — обнадежил я, — и, если по пути не случится непредвиденных задержек, минут через тридцать-сорок будем у вас.
Мне было слышно в трубку, как посол облегченно вздохнул.
— Да, еще одно, — добавил я. — Пожалуйста, попросите Ольгу Васильевну надеть какие-нибудь брюки.
— Брюки? — удивился Гладышев. — Но Ольга Васильевна никогда не носит брюк!
Честно говоря, продумывая детали предстоящего путешествия, мы с Базиленко как-то упустили из виду комплекцию Ольги Васильевны и то обстоятельство, что брюки на ее фигуре — это такой удар по общественной нравственности, от которого даже ко всему привыкшие африканцы могут оказаться в шоке! Но я представил себе, как она будет пробираться по сточным канавам в юбке или платье, и это придало мне дополнительного нахальства.
— Возьмите джинсы у Сметанина, — посоветовал я. — Я думаю, они ей вполне подойдут.
Человек с такой «съедобной» фамилией являлся поваром посла и вместе с его личным шофером постоянно проживал в резиденции. По комплекции он, как и положено настоящему повару, мало чем отличался от дородной Ольги Васильевны, и поэтому мог выручить свою хозяйку.
— Хорошо, посмотрим, что из этого получится, — хихикнул в трубку посол, и я понял, что его тоже увлекла эта идея.
Через две минуты, дав Хачикяну кое-какие наставления на случай нашей задержки или каких-то происшествий (тьфу-тьфу!), мы с Базиленко выехали из посольства.
За те два дня, что я не выходил из посольства, обстановка в городе заметно изменилась. На улицах появились люди, кое-где работали лавки, улицы и особенно перекрестки патрулировались усиленными нарядами верных президенту солдат и полицейских.
Пока мы ехали по центральной части города, нас несколько раз остановили, проверили документы и осмотрели автомашину. Учитывая накаленную до предела обстановку, мы решили для пользы дела на время забыть о своем дипломатическом иммунитете, по опыту зная, что лучшим пропуском сейчас являются не дипломатические карточки, а лучезарные улыбки, доброжелательное отношение к проверяющим, раздаваемые направо и налево сигареты и готовность по первому требованию открыть багажник, капот, а, если потребуется, то и вообще разобрать машину на части, лишь бы патруль мог убедиться, что мы не перевозим мятежников, оружие, радиостанции и прочие предметы, которые могут способствовать успеху заговорщиков.