Агитбригада. Книга 3

А. Фонд

– С ума сойти! – в очередной раз растерянно повторил Моня.

Я ответить ему не мог. Иначе это странно было бы воспринято окружающими. В кабинет набилось народу столько, что яблоку негде было упасть, от служащих заведения до посетителей, и даже репортёр один затесался. Поэтому Моня мог причитать сколько угодно, я вынужден был молчать, ведь деваться мне было некуда.

– Р-рас-ступись! Дайте пр-ройти! Дор-рогу! – раздался зычный начальственный рык, но небольшая толпа, и так опьянённая

свежей кровью и любопытством, сомкнулась ещё плотнее.

– Дор-рогу! – требовательно гаркнуло ещё несколько казённых глоток.

Понемногу начальство пробивало себе путь сквозь стадо зевак. Голос раздавался всё ближе, мысли мои заметались в поисках выхода, но из-за такой толпы уйти незаметно теперь стало невозможно. Ну и чёрт с ним. Буду смотреть чем всё закончится.

– Генка, уходи, они же могут к тебе прицепиться, – подкинул дровишек в пожар моего беспокойства Моня.

Я в какой раз пожалел, что не умею воздействовать на призраков физически – так хотелось его чем-нибудь треснуть.

– Енох, – хрипло прошептал я (скорее просипел).

Ответа не последовало.

– Енох! – чуть громче, чем следовало, рыкнул я.

– Что? – повернулся ко мне репортёр, но я пожал плечами, кивнул на официанта и доверительно сказал, – какой ужас!

– Мда-с, кошмар, – охотно подтвердил писака и вдруг спросил, – а вы что, знакомы с убитыми?

– Да кто ж их не знает, – пожал плечами я, – вон тот прибыл из соседней губернии с Агитбригадой, давали недавно генеральную репетицию…

– Ага, я тоже посетил, – кивнул писака. – Там ещё в конце телега с трупами приехала…

– Женщина работала в клубе, её в Хляпове все знают. А официант… Думаю, что завсегдатаи сего почтенного заведения его знают лучше меня.

– Мда-с, – поскрёб кудрявую голову акула пера, – а вы чем занимаетесь?

– А я – воспитанник трудовой школы, – честно ответил я.

– А что воспитанник трудовой школы забыл в ресторане? – попытался поддеть меня журналюга.

– Увольнительная у меня сегодня, – доверительно сказал я, – и вот, пользуясь возможностью, желал мамзельку склеить, чтоб приличная была…

– Понятно-с, – кивнул журналюга и потерял ко мне всякий интерес, сосредоточившись на том, что таки протиснулись начальственные личности и принялись выяснять, что здесь произошло.

– Енох пропал, – растерянно сказал Моня, появившись прямо у меня перед лицом.

Я изогнул бровь в вопросительном жесте. Задавать вопросы и опять попасться на прицел журналиста было чревато.

– Что? – затупил Моня.

Я изогнул вторую бровь.

– Что такое? – продолжал изображать дятла Моня.

Ну вот как ему объяснить, если говорить я не могу, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания?

Я

ещё раз бросил взгляд на трупы. У всех на лицах застыло одинаковое выражение – крайнего удивления. Это меня зацепило: ведь если Зубатова непонятно как убили, то теоретически он мог в этот момент удивиться. Даже в ситуации с официантом я ещё кое-как допустить могу. Но вот Ирина. Никогда не поверю, что она удивлялась в том момент, когда ей вырывали гортань. Боль, ужас, ярость, всё что угодно, но только не удивление.

Вот это-то и было самым странным.

И не логичным.

Ещё такие моменты меня цепанули тоже: куда девался Енох? Что случилось с Мими? Кто отобрал у неё куклу. Которую она почти никогда не выпускала из рук? Где Клара? Причастна ли к этому Клара?

– Дайте пройти! – опять раздались голоса. Смутно знакомые голоса.

Я вздрогнул. Вот и Гудков пожаловал. Ну так-то это логично. Виктор Зубатов из Агитбригады, которую возглавляет Макар. Так что, конечно же, ему сообщили в первую очередь.

– А ты здесь что делаешь? – зацепился за меня взглядом Гудков.

– Все побежали, и я побежал, – пожал я плечами, – интересно же, что случилось. А потом смотрю – а тут Виктор.

Журналист развернулся и впился в меня пронзительным взглядом.

– А я говорил, тебе надо было уйти незаметно, – попенял меня Моня, – сейчас начнётся.

Я пожал плечами.

Журналист расценил это, как мой ответ ему и, кажется, обиделся.

– А что ты делал… – начал было гудков, но я перебил:

– Макар, ты же сам меня видел в коридоре. Я с Гришкой разговаривал.

– А сюда тебя чего принесло? – нахмурился гудков.

– Да я так просто… – изобразил смущение я.

– Отвечай. Капустин. Иначе я за себя не ручаюсь! – рыкнул гудков, и я сделал вид, что испугался:

– С мамзельками хотел познакомиться…

Навостривший уши журналист отмер. Гипотезы, высказанные ему и Гудкову, вполне сходились.

– Да ты! – задохнулся от возмущения Гудков, – а ну марш домой! Скажешь Бывалову, что ты под домашним арестом. Я вернусь и разберёмся с тобой ещё!

Выпустив пар, Гудков принялся разговаривать с представителями властей и рабочей милиции. А я пошел домой.

Кстати, мне показалось или нет – но вот Гудков ни капельки не расстроился, обнаружив, что Зубатов мёртв. А ведь они были приятелями. Во всяком случае держались вместе и поддерживали друг друга. Из всех агитбригадовцев Макар его выделял.

Или он себя так в руках умеет держать?

* * *

Я шел по пустынному в это время городу, щурясь от редких уличных фонарей. Мимо меня неспешно проехал тарантас, я посторонился.