Агнец или Растительная овца

Летц Юна

А день продолжал идти. Лев Апатий уже столько часов провел в ожидании чуда, что ему начало надоедать. За это время он несколько раз посидел на скамейках, еще раз зашел за чаем в кафе, но в этот раз не обнаружил там собеседников. Он двигался, пока колени не стали зудеть, и тогда он остановился и стоял с закрытыми глазами, пытаясь увидеть путь. – Голова – это не ответ. Ты знаешь. – А что тогда?

Внутренний разговор продолжался. Лев Апатий вернулся домой, но долго

не мог уснуть: он страдал от своей внезапно обострившейся интуиции. Шум все нарастал и нарастал – теперь он был не только внутри, но и на улице. Он поплелся к окну, чтобы закрыть его, выглянул туда и увидел, что улица полна людей в масках. Как-то у него совершенно вылетело из головы, что сегодня было открытие карнавала.

О сне было и думать нечего, поэтому он надел свой привычный костюм скульптора и, даже несмотря на огромнейшую усталость, пошел в эту разнаряженную тучу прохожих.

Белые, черные и блестящие лица, лица с клювами… Нет, это слишком банально. Вряд ли его птица – это лицо в маске… Это же такая безвкусица.

Но все-таки он заглядывал в эти глаза, и это были чужие люди с чужими взглядами, некоторые отшатывались от такого любопытства, другие смеялись. Лев Апатий бродил в этой человеческой галерее, зевал, заглядывал в маски, снова зевал. Было скучно, к тому же немного похолодало. Он развернулся, чтобы отправиться спать, но тут кто-то напал на него сверху. Это был дух или маньяк. Фигура в перьях упала на него из неведомого пространства. Он заглянул в глаза в маске и увидел там…

– О, вы тот самый мистификатор? Верно? Делаете скульптуры, которые все хотят. Принимаете у себя гостей. Служите вдохновением для многих людей. Вы знаете, что они приходят со всего города, чтобы на вас посмотреть? Вот у меня какая идея: начните работать перед окном. Можно будет приходить как в театр, стоять и смотреть, как вы водите руками по мягкому податливому материалу… Нет, неужели я с вами заигрываю? Впрочем, похоже на то. Ведь я знаете кто? Я ваш спаситель.

– Спаситель? Но от кого?

– От чумы. Я же чумной доктор, смотрите? Вот шляпа, вот клюв. Искусство – это лучший респиратор – вот то, что я говорю своим видом.

– Но как вы узнали?..

– О птице? Так вы рассказываете об этом на каждом углу. Услышала ненароком и вышла в этой одежде на улицу. Если честно, костюм этот такой неудобный. Вот тут чешется и вот тут… Но это меня больше не беспокоит, потому что мы, наконец, встретились.

– Вы снимете маску? Прошу вас.

– О нет, подождите. Здесь будет другой поворот, у этой истории. Сначала вы снимете маску, потом я.

– Но… как? Вы видите, я без маски.

– Я вижу, что вы смеетесь не так, как это бывает у счастливого человека, вы смеетесь самодовольно, вы смеетесь учтиво, вы смеетесь, как бог, но человеком смеяться тоже неплохо. Знаете, такая маленькая щекотка внутри, очень приятное чувство. Попробуйте.

– Да бросьте. Я смеялся не раз от души, именно как человек.

– Но не всем своим смехом.

– Что

вы от меня хотите?

– Снимите маску.

– Простите, я не могу вас понять и не думаю, что это то самое, спасибо…

– …что потратили на меня свое время.

– Что потратили, да.

– …нарядились в этот щекотный костюм, ходили по улицам, искали меня и, наконец, натолкнулись…

– Я благодарен…

– Вы думаете, что я фальшивка, а я вы настоящий.

– Простите, но почему вы решили?..

– Видите, кто я? Чумной доктор. Новая чума очень хитрая. Она на виду, но ее не увидишь. Равнодушие. Мир равнодушных, которые понятия не имеют, что они равнодушны. Пока не придет наваждение, они все во что-то вовлечены. Некоторые все время где-то среди фальшивых людей. Это невидимое разложение, которое только усиливается, потому что люди упиваются им…

– Но почему вы это мне говорите?

– Потому что я доктор. Люди заражены, и вы заражены, а кроме того, разносите эту заразу дальше, оставляя вокруг себя людей, которые вами увлечены, которым вы не говорите ни да, ни нет, которых вы любите, когда они приходят, а когда уходят, забываете. Вы используете их, чтобы развлечься, удовлетворить потребность в социальности, вам плевать на их чувства и у вас постепенно притупились свои. Вы больны. Пожалуйста, снимите маску.

– Опять вы за свое.

– Не хотите?

– Зачем это мне?

– Ну что же, тогда всего доброго. Сейчас я исчезну, а через минуту вы почувствуете такую невыносимую пустоту, от которой захочется убежать на край света.

– Вы не хотите показать мне лицо? Постойте, куда вы, куда вы?

Он хотел взять ее за крыло, но тут навалилась толпа, и все как-то перемешалось, и он потерял птицу из вида, и он стоял, опустошенный, и было все, как она говорила.

– Птица! Птица! Вернитесь! Я сниму маску! Не знаю как, но сниму!

На этом все. Он ходил по улицам, всматриваясь в фигуры людей, он искал всюду этот особенный клюв. Но нигде его не было.

– Появись еще раз! Я был не прав… Вернись! Вернись! Пожалуйста…

Знакомые похлопывали его по плечу, и он рассеянно им улыбался, но тут же отходил, не вступая в общение. И как получилось, что он так долго искал этого человека, а потом сам отказался от него, потому что это «лицо птицы» не до конца совпадало с картинкой внутри, и он просто взял и от него отказался?! Ну и дурак, ну и дурак!

Лев Апатий вернулся домой, несколько дней пил, а потом продолжил вести тот образ жизни, который вел до этого. Только теперь он больше не передавал духовное вещество через поцелуи и объятия, а только через искусство. Его рабочая зона переехала прямо к окну, он ваял разных существ с распахнутыми руками, которые то ли летели, то ли обнимали мир. Лица их были немного небесными, и критики замечали, что его работы в какой-то момент стали совершенны, и однажды к нему обратились очень важные люди, чтобы он создал такую же скульптуру для горы.