Агония маздая

Роуд Макс

Глава шестая. Морфест. Жерло очищения.

Снова серая дорога. Тот же тракт, только идущий не по равнине, а взбирающийся всё круче и круче вверх. Сзади черная арка и люди, люди, люди, стоявшие перед ней. Стоило Джеку приоткрыть дверь, на самую-самую малость, как дворец исчез, забирая с собой все краски, свое великолепие и даже блаженное ощущение от выпитого вина. Петр Николаевич и Михаэль были тут же, рядом. Он не дожидались его, нет — просто не успели никуда уйти. Старушка, напиравшая

до этого на Джека в очереди перед аркой, появилась вслед за ним. Вслед за ней еще какой-то мужчина.... медлить было нельзя — вперед, только вперед!

– Быстро я управился?
– спросил Джек, вновь присоединяясь к своим спутникам.
– А эта арка - что, портал?

– Да, - Петр Николаевич кивнул.

– Так вот откуда все это пошло! Не выдумка, значит!

Михаэль лишь махнул рукой:

– Всё, что человек придумал, есть суть гуляний его собственного разума. Любая химера в одночасье может оказаться реальностью, а впоследствии и обыденностью. Безусловно, отрывочные воспоминания обо всем, что мы видим после смерти, о том, что мы будем переживать до следующего прихода в тот мир, сохраняются. Где то в подкорке, неосознанные, но потом они позволяют не только мечтать, но и созидать. Чем их больше, этих переживаний, тем сильнее становится новая личность, вновь выходящая на свет, тем она опытнее, а значит, сильнее.

– Ой, как вас на философию потянуло!
– Джек усмехнулся.
– Ну да вам виднее. Может быть, потом и я тоже смогу пофилософствовать с кем-нибудь.

– Смотрите, какое сияние!
– Петр Николаевич обернулся к своим спутникам.
– Вспышка, вспышка, вспышка! Сколько мощи и бесконечного покоя одновременно!

– Вам уже не терпится?
– спросил Джек.

– Я ничего не желаю сейчас более страстно, кроме как окунуться в это великолепное жерло! Я буду свободен и бесконечно счастлив. Ни болезней, ни идиотского окружения, ни переживаний, ничего!

– А вам этого тоже хочется?
– Джек обернулся на старушку, идущую сзади.

– Так надо, - ничуть не удивившись его неожиданному вопросу, она только пожала плечами.
– Мы все возвращаемся туда, откуда произошли. Душе тоже необходим отдых...

– Ну здесь одни философы собрались!
– Джек кивнул ей в знак благодарности за ответ и вновь обратился к Петру Николаевичу, теперь даже ускорившему шаг в своем стремлении скорее достичь вершины.
– Петр Николаевич, так я не дослушал вас, извините. Вы говорили про вспышки... что это? Да, я их теперь тоже вижу.

– Это люди, друг мой. Каждая вспышка — это чья-то душа, попадающая в пучину Морфеста. Как былинки попадают в костер и вспыхивают искрами — пх, пх, пх!

– Мы скоро придем, - Джек обогнал Михаэля и теперь вновь оказался рядом со своим первым спутником.
– Вы обещали мне что-то рассказать, Петр Николаевич. Я пока что не перестал быть сыщиком, а потому запоминаю и анализирую все, что мне говорят, уж извините.

– О чем же?
– удивился тот. - Не помню.

– О том, почему вам не страшно было идти на Морфест? Про

вашу уверенность. Она меня успокоила, признаюсь. Но все же, почему?

– Ах, это!
– Петр Николаевич вздохнул.
– Почему не стоит бояться геенны огненной?

– Да.

Некоторое время Петр Николаевич молчал, наблюдая за вспышками всё приближающегося пламени, а затем его взгляд приобрел хитрое и, одновременно, жесткое выражение.

– Вам случалось убивать человека?
– спросил он, с силой взбивая ногами мягко-теплую золу, которой была щедро посыпана дорога. Она становилась все уже и уже, аккуратно обвиваясь между валунов застывшей лавы, которые не скатывались вниз, оставаясь на том месте, где им пришлось застыть.

– Нет, а что?

– А смогли бы?

Джек неопределенно повел плечами:

– Наверное... если бы было необходимо.

– А вот я смог!
– Петр Николаевич изобразил на лице ехидную усмешку.
– Пятерых отправил сюда, на дорогу, даже не моргнув глазом.

– Это... еще в прошлой жизни?

– Точно. Мне всего лишь показалось, что у них денег больше, чем у меня. Мы ограбили почтовый фургон — давно, в позапрошлом веке. Когда вновь попадаешь на тракт, то много чего вспоминается... да и время есть подумать.

– И что?
– Джек слушал очень внимательно.
– Какие вы сделали выводы?

– А выводы таковы, что за все содеянное мы расплачиваемся еще на земле. Это может быть что угодно, на расплата приходит всегда, даже если посторонним ничего не видно. Там все зло, вся мерзость, вся суета и вся несправедливость. Тогда я получил сполна за всё. Не скоро, через тридцать с лишним лет, но получил. А потом, когда попал сюда, то нигде я не горел, а просто мне дали время, чтобы отдохнуть и все понять. Чем значимее твои грехи, тем дольше ты находишься здесь. Вот так.

– Я знаете, раз уж вы так откровенничаете, то и я признаюсь кое в чем, - сзади неожиданно послышался голос Михаэля, решившего вмешаться в их разговор.
– В прошлой жизни я сделал много такого, о чем потом пришлось сожалеть. Не здесь, нет, а на земле, как и говорил Петр Николаевич. Здесь мы действительно очищаемся, но не через боль и муки совести, которые остаются на земле, а через благостное воздействие покоя и времени.

Услышав эти слова, Джек замедлился и в изумлении посмотрел на своего второго спутника в то время как Петр Николаевич, даже не оборачиваясь, лишь понимающе развел руками.

– Вы же были учителем? Михаэль, или вы нам солгали в тот раз?

Тот усмехнулся:

– Я вам не лгал, Джек. Какой смысл? Я всего лишь сказал, что был учителем, вот и всё. Но никакая, даже самая благородная и почетная профессия вовсе не помеха для порока. Лев, шакал или скунс, зачастую таятся под маской овцы, становясь от этого лишь сильнее, подлее и злее.

– И что же вы наделали?

– А!
– поморщившись, Михаэль отмахнулся.
– Не очень хочется вспоминать... я и сам почти забыл, но сейчас мне Магда все напомнила. Я очень плохо...