Агония
Шрифт:
Я понимаю, что у него сильная неприязнь к алкоголикам, но его ненависть ко мне — это что-то совсем другое.
— Ну, привет, дочь тренера Петрелли, — говорит она дразнящим голосом, который направлен в сторону Ареса и его неубедительного представления. — Я Мисси. Сестра этой ворчливой задницы. — Она показывает большим пальцем в его сторону.
Арес хмурится в ее сторону.
И я улыбаюсь. Моя улыбка не имеет ничего общего с тем фактом, что она его сестра, все связано с тем, что она назвала его ворчливой задницей, и с тем фактом, что ее выражение лица
А мой желудок определенно не опорожнился от аккумуляторной кислоты, которой он наполнен.
— Я Арианна, — говорю я ей.
— Приятно познакомиться, Арианна, — говорит она так, будто действительно это имеет в виду. — Думаю, мне не нужно спрашивать, откуда ты знаешь моего брата. Тренер Петрелли — твой отец и все такое.
— Мы познакомились совсем недавно, — говорю я, избегая его пристального взгляда. И он ненавидит меня до глубины души. — Я совсем недавно начала работать на своего отца.
— Круто. И как успехи?
Эм…
Знаете, кроме моего отца, она единственный человек, который задал мне этот вопрос.
— Это… — Я рискую взглянуть на Ареса, и его глаза смотрят куда-то вдаль, его челюсть сжата так сильно, что кажется, она может разлететься. Я снова смотрю на Мисси, и ее глаза сверкают чем-то, что очень похоже на озорство. — Все в порядке, я думаю. — Я пожимаю плечами.
— Мммм… Могу себе представить, что находиться в окружении всех этих больших, крепких футболистов — не считая моего брата, конечно — должно быть действительно тяжело.
Она дразняще закатывает глаза, и я смеюсь.
— Я просто не очень люблю футбол, — говорю я.
— Не любишь? — Это Арес, и звук его голоса удивляет меня. Я думала, что он закончил свое участие в этом разговоре.
— О, Боже, не произноси этих слов. — Мисси смеется. — Нет, если ты не хочешь вытерпеть лекцию о том, что футбол — величайшая игра в мире.
Лекций Ареса Кинкейда мне хватит на всю жизнь, так что я откажусь от этой.
— Уяснила, — говорю я. — Ну, мне пора идти. Было приятно познакомиться с тобой, Мисси…
— Эй, мы как раз собирались пойти поесть джелато, не хочешь присоединиться?
Мои глаза метнулись к Аресу.
Он едва заметно качает головой, чтобы сестра не заметила.
Мое лицо пылает от смущения.
Ведь знала, что он не захочет, чтобы я шла, но никогда не думала, что он будет таким холодным и действительно скажет мне «нет».
Это чувство, что меня не любят, и мое полное и абсолютное одиночество поражает меня на совершенно новом уровне.
— Я… — Я спотыкаюсь на своих словах. — Я не могу. Я должна… — Я не могу придумать, что сказать; мой разум помутился. — Сыр, — внезапно промямлила я. — Мне нужно купить сыр.
Мисси хихикает.
— Значит, мы купим твой сыр по дороге в джелато. Мы не принимаем отказа, правда, А? — она подталкивает его локтем.
Он хмурится.
— Видимо, нет.
Глава 6
И
Не считая взбешенного футболиста, бросающего в меня кинжалы взглядом, это даже приятно — разговаривать с его сестрой. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так делала… просто болтала и ела мороженое.
Наверное, перед смертью моей мамы.
— Так у вас, ребята, есть еще один брат? — говорю я Мисси. — Боксер. Зевс, верно?
— Да. Зевс — наш старший брат. А еще есть мой брат-близнец, Ло, — говорит мне Мисси.
— Вау. У тебя есть близнец. Так круто.
— Не так круто, как ты думаешь. Он как менструальный цикл…
— Ради всего святого! — простонал Арес.
Она закатывает на него глаза, и я смеюсь.
— Менструальный цикл? — я откашливаюсь.
— Да. Он как вещь, которая у меня есть, и я не смогу нормально функционировать без него, но от него у меня серьезные спазмы.
К этому моменту у меня глаза слезятся от смеха. Я не могу вспомнить, когда в последний раз так сильно смеялась. Честно говоря, я не могу вспомнить, когда в последний раз смеялась по-настоящему.
Я вытираю глаза, мой смех утихает.
— А что насчет тебя, Арианна? Есть братья или сестры? — спрашивает меня Мисси.
— Нет. Ни братьев, ни сестер. И зови меня Ари. Все так делают, — говорю я. Ну, люди, которые действительно называют меня по имени.
— Единственный ребенок. Я всегда считала, что это, наверное, невероятно одиноко, — говорит она, искренне переживая за меня.
Ты даже не представляешь.
— Все было нормально. — Я пожимаю плечами. — Это означало, что мне не нужно было делиться ничем из своих вещей.
— Ну, я читала статью на днях, и там говорилось, что единственные дети — отличники, и они склонны быть лидерами.
— Да, а еще они эгоистичны и избалованы.
— Арес Кинкейд! — воскликнула Мисси. — Ари не избалована.
Мои щеки пылают от смущения.
— Я никогда не говорил, что она такая. Но ты даже не знаешь ее, чтобы делать такие предположения, — бросает он ей в ответ, прежде чем его глаза переходят на мои. И эти его оценивающие глаза говорят: «Но я знаю тебя. Я знаю, кто ты. Ничтожная пьяница».
Я хочу сказать ему, что он ничего обо мне не знает, но какой в этом смысл? Он уже составил свое мнение обо мне.
— Я видела достаточно, чтобы понять, что она милый человек, — говорит Мисси, добродушно улыбаясь мне.
Я пытаюсь ответить ей улыбкой на улыбку, но чувствую себя не в своей тарелке.
Арес смотрит на нее, и его глаза смягчаются так, как это бывает только у брата и сестры. Затем он обхватывает ее за шею, притягивая к себе, и ласково целует в лоб.
Она отталкивает его, притворяясь раздраженной, но я могу сказать, что втайне ей это нравится.