Агрессивность человека. Том 2. Социальная и этническая психология агрессии
Шрифт:
Все это показывает, что фантазии служат не столько для замещающего удовлетворения агрессивных мотивов и уменьшения агрессии, сколько для организации будущих агрессивных действий и выбора для них самых подходящих целей. Поэтому и неудивительно, что агрессивные фантазии редко уменьшают агрессивность человека, а иногда даже усиливают ее. Правда, логическая организация будущих агрессивных действий может уменьшить силу таких непосредственных эмоциональных реакций на фрустрацию, как аффекты гнева и злости, поскольку человек, как говорится, готовится действовать “с холодной головой”, но это вовсе не значит, что его агрессивная мотивация теряет силу. Она становится более рациональной (и рационализированной, аргументированной) и поэтому способной к выражению более организованных и разрушительных действий. Отложенное удовлетворение агрессивных мотивов может порождать
§ 9. Плач, смех и агрессия
Агрессивность человека, как общая и специфическая тенденция совершения агрессивных, враждебных и разрушительных действий, тесно связана с различными его переживаниями и экспрессией. Здесь особого внимания заслуживают связи агрессивности с плачем и смехом.
В некоторых ситуациях фрустрирование личности вызывает ее плач. Что из себя представляет такая “реакция” личности в различные возрастные периоды? Это важный вопрос психологии личности и, как мы увидим, психологии агрессии. Мы считаем, что сведение плача только к агрессивности, то есть точка зрения, будто плач является выражением агрессивности фрустрированной личности, верна лишь частично, она односторонна. Такую точку зрения мы встречаем, в первую очередь, в трудах Дж. Долларда и его коллег по теории фрустрации-агрессии, а также в работах других авторов, пишущих об агрессии.
Между тем плач – явление многофункциональное. Мы полагаем, что плач содержит и выражает: а) горечь утраты, лишения (депривации). Именно поэтому мы утешаем плачущего, будь он ребенок или взрослый, а фрустратор, если обладает достаточным уровнем моральной зрелости и развития эмпатии, переживает “угрызения” совести; б) переживание собственного бессилия; в) выражает агрессивность, гнев и враждебность: об этом свидетельствует тот факт, что после плача человек может стать чрезвычайно агрессивным и наступательным; г) в плаче содержатся элементы катарсиса.
Плач может стать первым этапом адаптации фрустрированной личности, представляющим ей мораторий для последующей мобилизации адаптивных механизмов более конструктивного характера, то есть таких механизмов, с помощью которых можно реально изменить ситуацию и приспособить ее к своим целям и притязаниям, вместо того, чтобы пассивно приспособиться к ситуации без ее изменения или преодоления.
Смех очень часто является спонтанным выражением агрессивности человека наряду с такими формами социально приемлемых способов активности, как спорт, политика и другие. Утверждая это, исходят из того (например, Артур Кёстлер), что центры головного мозга, контролирующие эмоции – самые древние у человека. Они возникли до палеолита (каменного века) и отражают те древнейшие условия жизни, в которых борьба за существование носила ожесточенный характер. Тогда на любой звук или внезапно возникающий перед глазами предмет надо было отвечать быстрой реакцией. Сегодня такая необходимость возникает не всегда и, по-видимому, есть доля правды в утверждении А. Кёстлера о том, что механизмы, порождающие аффекты, являются анахронизмом. Биологическая эволюция человека опасным образом отстает от его умственного развития, поэтому в нем возникает противоречие между эмоциями и интеллектом.
К счастью для человека, в ходе эволюции у него возникают неутилитарные, так сказать, “роскошные” рефлексы – смех и плач – с помощью которых получают выход наши избыточные эмоции. Они являются рефлексами-двойниками: плач облегчает выражение чувства партиципации (сопереживания), а смех – это уже выражение агрессии.
Таким образом, для возникновения “человека смеющегося” необходимо было выполнение двух условий: а) относительно безопасное существование, требующее дополнительных путей выражения энергии; б) такого уровня эволюции, когда рассуждение, логическое мышление, стало до некоторой степени независимым от “слепых” эмоций. Только на этом уровне “кортикальной эмансипации” человек мог понять, что свои эмоции чрезмерны. Ниже человеческого уровня, у животных, нет ни нужды, ни условий для возникновения смеха. Поэтому люди, живущие в вечной нужде и борьбе за существование, становятся суровыми и угрюмыми, они редко улыбаются и еще реже смеются.
Говорят, что Иисус Христос никогда не смеялся. Это видно как из Евангелия, так и из высказываний Иоанна
Мы предполагаем, что все эти люди чувствовали: смех есть агрессия, иногда прямое насилие над человеком. Смеяться над кем-либо – значит подвергать его агрессии. Смех исходит из желания нанести человеку вред. Настоящий верующий христианин этого не допустит.
Правда, смех – естественно и спонтанно возникающее явление, причем весьма разнообразное. Ребенок смеется спонтанно. Существуют разные варианты смеха, так что темы “смех как агрессия” и “смех и религия” и другие подлежат более основательному психологическому исследованию.
А. М. Панченко говорил: “Смех – “антипривилегия” бесов и пекла. Там грешники воют в прискорбии, а дьявол громогласно хохочет. На исповеди нашего предка спрашивали о “смехе до слез”, и на повинившегося в этом грехе накладывали епитимью – три дня поститься, есть всухомятку, класть по двадцати пяти поклонов. “Смехи да хихи введут во грехи” [64] . Улыбка разрешается, хотя и она тоже может быть агрессивной (например, саркастическая улыбка).
64
Гумилев Л. Н., Панченко А. М. Чтобы свеча не погасла, с. 54.
В “Истории” Геродота есть поразительная сцена: взрослые и беспощадные мужчины обнаруживают младенца – отпрыска царской семьи – и собираются задушить его: таково поручение, которое они получили. Когда они подходят к ребенку, которому всего несколько месяцев от роду, он улыбается им, и эти люди отказываются от своего преступного намерения. Улыбка ребенка уничтожает агрессивность взрослых людей [65] .
65
Геродот. История, с.
Для чего в ходе эволюции возникли улыбка и смех? К. Лоренц считает, что они возникли для успокоения агрессора и для приветствия и становились частью многих церемоний [66] . Улыбка и смех – разные уровни интенсивности одного и того же типа поведения, выражения однотипного возбуждения.
У шимпанзе и гориллы этих жестов – улыбки и смеха – нет, но у макака-резуса что-то сходное есть: совершая успокаивающие движения, они раскрывают зубы и двигают голову вперед-назад, лизают губы и отводят назад уши. К. Лоренц считает достойным внимания тот факт, что многие представители восточных народов, приветствуя встречного, улыбаются точно таким же образом. Улыбаясь, они поворачивают голову немного в сторону и смотрят не в глаза собеседнику, а в сторону. Неясно, в какой мере этот ритуал наследуется биологически и в какой мере он является результатом культурного наследования.
66
Lorenz K. On Aggression, p. 271.
Когда группа детей издевается над незнакомым человеком и смеется, то в этом смехе много агрессивного. Однако именно через такую преобразованную агрессию и создается возможность установления дружественной связи с людьми.
Если обобщить этологические и психологические исследования смеха, можно сказать, что это специфически человеческое экспрессивное выражение имеет следующие функции: а) смех является способом и результатом сублимации части человеческой агрессивности; б) шутка была изобретена как механизм перехода от агрессии к смеху, к дружбе. Совместный смех, указал К. Лоренц, создает социальное единство [67] . Здесь, как мы видим, в процессе преобразования агрессивности (враждебности) в смех включается интересный интеллектуальный механизм: образуется шутка. Возникает цепь “враждебность – шутка – смех”.
67
Lorenz K. op. cit., p. 172.