Ахилл
Шрифт:
Крепко в досаде своей проклиная пророка Калханта, Протесилай говорит – ведь он до сражений был жаден, первой смерти уже дана была ему слава:
– О Фесторид, видно, позабыл ты и треножники, и самого вещающего иносказательно Локсия Феба! Скоро ль уста, что воле бога подвластны, всю выскажут правду, и скоро ль ты откроешь нам судьбы, что непреложными Мойрами скрыты? У всех на слуху Эакида пока безвестное имя, пренебреженье толпы вызывают герой калидонский и Теламона великого сын, и второй из Аяксов также и я! Только Троя на деле покажет, кто немеркнущей славы достоин. Ахилла же заранее любят, словно он войны божество. Ответь же немедля: откуда слава такая, откуда победный венок на челе у него? И укрыт он в землях каких, где прикажешь искать его? Ведь говорят же, что не в пещерах Хирона и не во дворце он Пелея. Ну же, птицегадатель, – богов
И вот Калхант, трепеща, по кругу всех остановившемся взглядом обводит, бледностью страшной покрыт – верный признак присутствия в нем дельфийского бога. Кровью глаза и огнем наливаются, и он в гробовой тишине медленно начинает вещать:
– Больше не вижу ни лагеря я, ни воинов в нем; я, словно совсем оглох и ослеп. Вот собрание бессмертных богов прозреваю я в горнем Эфире… птиц вещих вижу и их вопрошаю, где сейчас находится Ахиллес, сын Пелея и среброногой Фетиды, но ответа не получаю…вот, наконец, вижу переплетенные нити трех сестер беспощадных, непреложных дщерей Необходимости, все три Мойры с челноками, а у самой матери с нечеловеческим жутким лицом – вращается Веретено на коленях… вижу, как из совпадающего с осью мира веретена Ананке ее вещие дщери ткут седую пряжу столетий, вытягивают ее, нанизывают на нити жизней колечки… Все! Ясно вижу, что всемогущие сестры напряли!
Тут у Калханта дыбом никогда не знавшие гребня черные волосы встали – спадает повязка провидца, и огромную голову тонкая шея уже не держит. Вот, наконец, уста Провидец отверз, изнеможенный долгим гаданьем, но громко звенел его голос:
– Ты куда с Пелиона утащила питомца мудрого старца, о среброногая Нереида, хитростью материнской? Ахилла отдай нам, как это всемогущие сестры напряли! Не желаешь с Могучей Судьбою смириться, богиня лазурной пучины? Твои усилия тщетны! Ты должна мне ответить, ведь я сейчас самим Фебом ведом. В каком тайнике напрасно ты прячешь будущего губителя Трои? Вижу, как в Кикладах высоких ты в смятении ищешь берег для кражи постыдной. Вижу, что тебе приглянулся для утаивания сына дворец Ликомеда. О неслыханное преображение! Ахилла могучую грудь покрывает женское платье. Ясно вижу переодетого в деву широкоплечего Пелида, затерявшегося среди ликомедовых дочек!
Тут Калхант, шатаясь, остановился, иссякли безумного вдохновения силы, и рухнул он наземь пред алтарем, телом тщедушным своим весь содрогаясь.
Найденный Одиссеем Ахилла отплывает под Трою [52]
68. Паламед разоблачает притворяющегося Одиссея
Готовность принять участие в походе на Трою изъявили многие цари справедливостью гордой Эллады, но среди них не было Одиссея. Хоть он клятву женихов не давал, но именно он посоветовал Тиндарею взять с них клятву защищать избранника Елены Прекрасной и после этого прослыл мужем самым многоумным среди ахейцев.
Царь скалистой Итаки недавно женился на прекрасной дочери Перибеи и Икария Пенелопе и только, что стал счастливым отцом первенца Телемаха (далеко сражающийся). Одиссей действительно не давал клятву женихов, но похищение Елены было оскорбительным вызовом всей Элладе, и все считали, что настоящие патриоты не могли оставаться в стороне от готовящейся войны.
Общеизвестно, что Одиссей появился на свет на острове Итака у царя Лаэрта и Антиклеи, дочери хитроумного царя воров Автолика, который был сыном Гермеса, считавшегося среди прочего еще и богом воров и красноречия. Такая «двойная» наследственность обусловила выдающееся хитроумие Одиссея. Правда некоторые утверждают, что хитроумие Одиссея было обусловлено не двойной, а тройной наследственностью – еще и по отцовской линии: якобы, настоящим отцом царя скалистой Итаки был не Лаэрт, а знаменитый своим хитроумием герой I поколения богоборцев Сисиф. Говорят, что дед Одиссея Автолик, знаменитейший вор, считавшийся в Элладе царем воров, постоянно воровал у Сисифа коров, и тот, однажды пометив копыта своих животных, выследил по отпечаткам вора и явился к нему с обвинениями, которые сумел доказать при свидетелях, найдя коров с помеченными им копытами в стаде Автолика. Ночью Сисиф изнасиловал дочь
Одиссей совсем недавно получил от еще не старого родителя царскую власть и понимал, что, как молодой скипетродержец должен показать себя благочестивым правителем прекрасного острова Итака и двух соседних островов поменьше – Кефаллении и Закинфа, приняв деятельное участие в походе на Трою.
Сначала Лаэртид и сам этого очень хотел, ведь на войне можно быстрее всего прославиться и завладеть богатой добычей, но перед восхождением на трон он, как водится среди эллинов, особенно среди скиптроносцев, питомцев Зевеса, посетил дельфийский оракул и среди прочего чревовещательная прорицательница ему изрекла утробным голосом, шедшим, как бы, из живота:
– Если ты отправишься под Трою, то вернешься домой больше, чем через двадцать лет и притом одиноким и нищим.
Понятно, что царь скалистой Итаки, дабы избежать столь печальной судьбы скитальца, решил не скрываться, ведь тогда придется добровольно оставить семью на Итаке, а притвориться почти безумным, если его приедут звать на войну, надеясь, что его оставят в покое.
Звать на войну Одиссея приехали несколько человек, среди которых выделялся герой Паламед, который очень не любил богиню обмана Апату и Адикию – Ложь. Если бы Одиссей честно сказал о своем оракуле, возможно, сострадательный Паламед оставил бы его в покое, ведь 20 лет страданий и скитаний – это не 20 дней.
Согласно Аполлодору, Паламед, сын Навплия, изобличил Одиссея в притворстве: он последовал за Одиссеем, притворившимся безумным, и, оторвав Телемаха от груди Пенелопы, стал вытаскивать меч, будто бы с целью его убить. Испугавшись за своего сына, Одиссей кинулся к Паламеду и признался, что безумие его было притворным, после чего ему пришлось принять участие в подготовке к походу на Трою.
Согласно другим рассказам о притворном безумии Одиссея, хитрец, нахлобучив на голову войлочную крестьянскую шапку в виде половинки яйца, запряг в плуг быка и осла и стал засевать землю морской солью. Тогда Паламед, знавший, что Трою возьмут на 10-м году сражений, взял новорожденного сына Одиссея и положил в 10-ю борозду, по которой должен был пройти плуг. Одиссей не мог наехать плугом на своего новорожденного сына, и необходимость заставила его прервать представление о своем безумии и признаться в обмане.
Одиссею, скрепя сердце, пришлось оставить родную Итаку и молодую жену Пенелопу с маленьким Телемахом. Однако герой, которому по милости Паламеда предстояло стать не только воином на 10 кровавых лет, но еще и несчастным скитальцем на такой же срок, поклялся сам себе любой ценой жестоко отомстить Паламеду.
Когда деятельного Одиссея все-таки «призвали» в поход на священную Трою, он стал одним из самых активных участников подготовки к нему. Он, как умудренный годами Нестор и от природы благоразумнейший Паламед, стал помогать Агамемнону и Менелаю собирать бывших женихов Елены, связанных клятвой и всех, кому была небезразлична судьба Эллады и ее слава. В числе первых по предложению Агамемнона было решено отправиться к юному Ахиллу, без которого, согласно вещанью Калханта, Трою не взять.
69. Диомед и Одиссей отправляются за Ахиллом
На остров Скирос к царю Ликомеду, у которого, согласно вещанью Калханта, скрывался Ахилл, решили отправить Диомеда и Одиссея, которые, будучи совсем не похожими, прекрасно дополняли друг друга.
Диомед, как видно из родословных схем Ахилла и Одиссея, был сыном прославленного этолийского героя сына бога войны Ареса и Перибеи Тидея и дочери царя Аргоса Адраста Деипилы. Тидей пал во время печально знаменитого похода Семи героев, возглавляемого Адрастом, на Фивы. Через десять лет дети погибших, включая Диомеда, начали вторую фиванскую войну, известную как «Поход эпигонов», и на этот раз город был взят и разграблен. Так Тидид еще до начала Троянской войны стал не только царем могущественного города Аргос, древней вотчины Геры, но и героем, знаменитым своим беспримерным мужеством и воинской доблестью.