Ахульго
Шрифт:
– Какие деньги, если вина нету?!
– Платите! – требовал торговец.
– С хаджи своего получишь! – смеялись солдаты.
Солдаты собирались уже уходить, когда хозяин вина схватился за свой товар. Солдаты тянули бурдюк к себе, но хозяин не сдавался, пока бурдюк не лопнул и вино не вылилось на землю.
Одна сторона лишилась вина, другая – дохода, и обе, едва опомнившись, кинулись в драку. Когда на шум начали сбегаться местные, заступаясь за торговцев, солдаты дали знать своим. Новичков сбежалась целая рота, и они начали брать верх. Но тут на помощь другой стороне пришли
– Как так? – не понимали теснимые новички.
– Своих бьете?
– Это вы-то свои? – смеялись бывалые кавказцы, колотя новичков.
– Не пришей кобыле хвост! А вот горцы нам точно – свои! Да они нам что братья! Уж двадцать лет с ними воюем!
Медлить далее Граббе не желал. Он уже подписал приказ о выступлении, когда начали происходить вещи еще более тревожные, чем драка на Эндиреевском базаре.
Конные милиционеры шамхала Тарковского, высланные в разведку для обозрения местности, по которой предстояло идти отряду, в лагерь не вернулись. Их прождали до ночи, когда приковылял раненный милиционер, сообщивший, что их подстерегли мюриды Ташава-хаджи. Остальные были в стычке убиты, а его, раненного, отпустили.
В ту же ночь лагерь был обстрелян из винтовок и фальконета – небольшой переносной пушки. Несколько солдат получили ранения, а в лагере начался пожар, который едва удалось потушить. Ответный огонь наделал много шума, но не принес никаких результатов, потому что велся в суматохе и наугад.
На рассвете для поиска нападавших был выслан смешанный эскадрон из горской милиции и казаков. Не найдя никого поблизости, эскадрон двинулся к казачьему кордону, стоявшему неподалеку от крепости. Кордон они нашли опустошенным, со следами недавней схватки. Тогда эскадрон ринулся к речке Ямансу, на которой стоял второй кордон, но и там их встретила та же печальная картина. Эскадрон поскакал вдоль речи, пока на другой стороне не показался такой же смешанный отряд, но уже из мюридов и беглых казаков. Противник обстрелял эскадрон, не давая ему перейти реку, а затем наградил его самыми обидными выражениями и не спеша скрылся.
Глава 51
Разъяренный Граббе метался по штабу и грозил покарать злодеев. Он ждал только лазутчиков, чтобы определить направление удара возмездия. Однако вместо лазутчиков прибыл мешок с их головами. Снятые головы молчали, но Граббе и без того понимал, что это наиб Шамиля Ташав-хаджи посмел встать у него на пути.
Диверсии наиба становились все более дерзкими и частыми. Разрозненные сведения, получаемые с большим трудом, рисовали неожиданную картину. Ташав имел сильный отряд из чеченцев и дагестанцев, присоединил к нему беглых солдат и казаков и мог ударить в любом месте и в любое время. Кругом действовали его разведчики, а агитаторы убеждали принять сторону Ташава даже мирные аулы. К тому же ходили слухи, что Ташав успел построить два укрепления, куда стекались ополченцы из окрестностей. Выходило, что Ташав значительно усилился и держит под наблюдением все дороги.
Граббе собрал главных командиров на экстренное совещание, чтобы решить, как быть дальше.
– Этот дикарь вообразил,
– Ташав ударит нам в тыл, – предупреждал Пулло, отлично знавший обычаи горной войны.
– Вы полагаете, полковник, он посмеет нас тревожить? – усомнился Граббе.
– Разве уже не тревожит, ваше превосходительство? – ответил Пулло.
Полковник Лабинцев, командовавший батальонами Кабардинского полка, высказал свое мнение:
– Стоит ли, ваше превосходительство, придавать этому столько значения? Притом в теплое время, как показывает опыт, выгоднее действовать в Дагестане, в голых горах. А в лесах чеченских – зимой. Разобьем Шамиля, а затем можно и на Ташава обратиться.
– Тащить на хвосте такую свору было бы обременительно, – заявил Траскин.
– И хвост откусят, и за остальное примутся, – заверил Пулло.
Граббе навис над картой, поразмышлял над обозначениями рек и дорог, которых с прошлого раза стало заметно больше, и объявил:
– Разогнать негодяев! – Он ткнул в карту и продолжал: – Кто хочет войны, тот ее получит!
– Сперва разобьем Ташава? – уточнил Траскин.
– В порошок сотру! – пообещал Граббе.
– И оттуда же – на Шамиля!
– Ташав где-то здесь, – показывал на карте Пулло.
– По правую от нас сторону, вдоль главного направления, две реки, Ямансу и Аксай. Туда идет хорошая дорога вдоль наших кордонов. Затем свернем налево, а там, по речным долинам, аулы. Ташав, я слышал, построил одно укрепление у аула Мескеты, а другое, главное, много ниже, у Саясана.
– Это какой же крюк, ваше превосходительство! – покачал головой Лабинцев.
– Верст тридцать-сорок, если по хорошей дороге, – предположил Пулло.
– Но можно пройти и короче.
– Короче? – обрадовался Граббе.
– Непременно должна быть другая дорога, – оживился Лабинцев.
– Скорее, тропинка, напрямик, через лес, – показывал Пулло.
– Есть у меня один старый лазутчик. Обещает провести за пятьдесят рублей.
– Дайте ему сто, чтобы не обманул, – велел Граббе.
– Большим отрядом через дебри и леса? – сомневался Лабинцев.
– Да еще обоз, хоть и небольшой…
– А что – леса? – обернулся на полковника Граббе.
– Местность здешняя, лесистая и гористая, предоставляет противнику все средства к упорной обороне, – пояснил Лабинцев.
– В Европе тоже лесов хватает и гор немало, а мы шли и до Парижа дошли, – отмахнулся Граббе.
– Волков бояться – в лес не ходить, – поддержал генерала Пулло.
– Этот Ташав давно мою кровь пьет. Пора бы и проучить разбойника.
– Там разве что летучий отряд пройдет, – сказал Лабинцев.
– Надо бы разделиться, отвлечь противника, а тем временем…
– Решено! – положил руку на карту Граббе.
– Господин Лабинцев с двумя батальонами Кабардинского полка, сотней линейных казаков, при двух горных орудиях ринется напрямик, а мы зайдем с тылу, по главной дороге. Выступаем завтра же!
– Всем отрядом? – уточнил Траскин.
– Пойдем налегке, – пояснил Граббе.
– Провианта возьмем на неделю.
– И то, полагаю, с запасом будет, – сказал Пулло.