Академик Ландау. Как мы жили
Шрифт:
О Нильсе и Маргарет Бор Дау мне рассказывал еще в Харькове: в Дании есть огромный роскошный дворец. Его некогда выстроил миллионер-пивовар для самого выдающегося человека Дании. Этот дворец по своей красоте соперничает с королевским дворцом. В нем живет со своей семьей Нильс Бор. Еще с харьковских времен жена Бора Маргарет представлялась мне женщиной, похожей на королеву (живет в таком дворце!). Я не ошиблась: в ней было что-то королевское. Она привезла мне в подарок красивый воздушный шарф небесно-голубого цвета. Меня поразили ее слова: "Так трудно было в Копенгагене узнать, что жена
Нильс Бор привез в подарок Дау чашу литого серебра. Я вспомнила, что у меня есть колье из аквамаринов стариннейшей работы, и подумала, что оно очень подойдет Маргарет, тем более что украшений на ней не было. Поздно вечером, когда они уходили, при прощании я надела Маргарет свой подарок. Колье произвело на всех большое впечатление, даже Бор сказал по-русски: "О, это настоящая старина". А когда все разошлись, Дау мне с большой гордостью и глубоким значением сказал: "Коруша, можешь гордиться: ты в своем доме приняла настоящего великого человека".
Бор рассказывал очень много интересного. В кабинете Дау, взяв в руки огромную золотую медаль Макса Планка, которую среди ученых мирового масштаба имеют только пять человек (Эйнштейн, Бор, Гейзенберг, Паули и Ландау), он весь просветлел, улыбнувшись своей доброй улыбкой. Ему было очень приятно, что его ученик Дау имеет эту поистине международную награду.
Накануне второй мировой войны об атомном оружии поговаривали во всем мире, особенно в мире науки. Всех пугала мысль, что расщепление было открыто именно в Германии. Все боялись, что немцы оборудуют свои военные корабли атомными двигателями или вдруг устроят атомный взрыв.
Я помню, однажды в неурочный час Петр Леонидович Капица срочно вызвал Дау к себе домой. Когда Дау вернулся, я спросила:
— Дау, что-нибудь случилось?
— Нет, Коруша, пока еще ничего. Просто Петр Леонидович попросил меня теоретически опровергнуть возможность создания атомной бомбы. Он сказал, что ему надоело слушать и читать о том, что атомный взрыв возможен.
— Ты согласился?
— Нет, Коруша. Я сказал Петру Леонидовичу, что атомную бомбу обязательно сделают. И атомный взрыв, возможно, тоже произойдет. А первую бомбу сделают обязательно в Америке, примерно лет через десять.
Этот разговор состоялся в 1940 году.
Так беззаботно мы разговаривали с Дау о возможности производства атомной бомбы. Вернее, беззаботность была во мне. Я в те времена была слишком счастлива, чтобы придавать значение тому, что где-то в буржуазной стране фашисты пришли к власти. Вслух я сказала что-то очень легкомысленное по этому поводу. Дау вдруг стал очень серьезен:
— Коруша, ты не права. Фашизм это международное зло. Это касается всех.
Глава 32
Уже после войны в 1955 году вышла книга Лауры Ферми "Атомы у нас дома". Книга хорошая, интересная. Лауре Ферми очень повезло: она писала книгу о живом муже!
Очень интересные факты, но многое из того, что написано в этой книге, нам рассказывал
(Эти цитаты, занимающие всю главу, здесь опущены)
Глава 33
Физический факультет Московского государственного университета ежегодно в начале мая устраивает карнавальный праздник "День Архимеда". Дау всегда был почетным гостем таких торжеств. К физфаку университета собиралось все московское студенчество. Приезд Нильса Бора в мае 1961 года совпал с этой датой. Дау условился с Бором, что он со своей семьей приедет к нам, а от нас мы все вместе поедем на "День Архимеда" в МГУ.
Начинался праздник на крыльце физфака. Обширное крыльцо в виде сцены, на котором появлялись Архимед, Ньютон, Фарадей и другие. Их костюмы соответствовали тем эпохам, в которые они жили. Все было театрализовано. Сценаристами, режиссерами и артистами были студенты-физики. Все было злободневно, остроумно и очень интересно.
Заканчивался праздник в обширном конференц-зале главного корпуса МГУ. Физики всегда сами сочиняли пьесу и всегда это был неповторимый шедевр остроумия. Попасть туда было непросто: ведь все московское студенчество не вместит никакой конференц-зал.
Когда на крыльце физфака появилась высокая стройная фигура Ландау, студенты закричали от восторга, а когда Дау в микрофон объявил, что в этом году на праздновании "Дня Архимеда" присутствует сам Нильс Бор, произошло что-то невероятное: море студенческой молодежи закипело, взволновалось, взревело и пошло на физфак. Высокими валами волн. Оглушительная овация сопровождалась трубным гласом: "Бор — Ландау! Бор — Ландау! Бор — Ландау!".
Мы поняли, что не сможем пробиться в конференц-зал. Стихийно к крыльцу физфака стали пробиваться студенты-атлеты. Они образовали живое кольцо. В этом кольце шли с женами Нильс Бор и Ландау. Даже такое путешествие было небезопасно. Когда студент-атлет выдыхался, его заменял другой. Цепь студентов ликовала. Они близко видели Нильса Бора.
Я невольно произнесла: "Что делает знаменитое имя Нильса Бора!". И один богатырь из цепи произнес: "Знаменитость? Нет, что вы. Знаменитость — это Ландау, а Нильс Бор — это же просто живая легенда". Эти слова молодого богатыря, его прекрасное лицо, его голос, произнесший такие слова, запомнились на всю жизнь. Не знала я, что это была вершина моего земного счастья! Это был май 1961 года. Нас совершенно невредимыми доставили в конференц-зал. Усадили в первом ряду.
Овации, овации, овации…
Я часто слышала, что Дау в науке легко мог заглядывать в будущее. Как-то, когда мы были с Дау на даче у Петра Леонидовича Капицы на Николиной горе, Петр Леонидович, обращаясь к Дау, сказал: "Дау, вы обладаете ценными качествами. Вы знаете, какой темой надо заниматься, а из какой ничего не получится. Вы нашему государству сберегли не один миллион рублей".
Я не помню, почему зашел этот разговор, но слова Петра Леонидовича вспомнила, когда присутствовала при следующей сценке.