Академия для наследников
Шрифт:
«Если страстно его любишь – найдешь даже сквозь бушующую стихию, – снова раздался голос огненной птицы. – Если найдешь – покажи, на что способна твоя любовь, и я исполню твою волю. Будет больно – ты должна будешь вытерпеть. И тогда станешь истинно–свободной. Но учти – взамен иссушенной крови тебе придется обзавестись новой. Готова ли ты по доброй воле связать свою судьбу с кем–то еще?»
В ответе я не сомневалась ни секунды. Осталось только отыскать Эвангелиона.
Если феникс думал, что это окажется для меня непосильной задачей, то глубоко ошибался. Гейла я нашла спустя некоторое время, идя на одно только ощущение теплой тьмы, которое помнила по его объятиям. Он стоял ко мне спиной, окруженный огненным маревом, в одних только штанах, босой и с растрепавшейся, перекинутой наперед косой. Причину
– Ты встречался с фениксом, – не удержавшись и снова прижимаясь губами к коже Эвангелиона, заключила я.
Он хмыкнул, несмотря на разошедшиеся по коже мурашки:
– Ты долго не появлялась, а этот дракон–недоросль отказывался пустить меня внутрь.
«Вопиющая невоспитанность!» – задохнулся внутри меня голос феникса, и я поняла, что вездесущая птица до сих пор следит за нами.
– Он все слышит, Гейл, – предупредила я любимого, потершись о его спину щекой.
– Да пусть хоть туманным демонам жалуется, – спокойно отозвался Гейл. – Что так долго? – он развернулся в кольце моих рук и взял в ладони лицо. Теперь я смотрела прямо в синие глаза некроманта, лучащиеся беспокойством.
– Гейл? – неуверенно позвала его я.
– Да, птичка? – ласково улыбнулся он.
– Феникс согласен избавить меня от крови Дария. Но с одним условием…
– Каким? – напрягся Гейл.
– Ему надо переродиться. Не хватает сил, потому что в мире слишком много магов забыли об изначальной страсти. Он хочет, чтобы я ему в этом помогла…и еще он сказал, что взамен той крови, что он заберет, нужно будет влить новую. Кровь того, с кем я решу связать жизнь…
Гейл долго разглядывал мое смущенное лицо, силясь понять, на что именно я намекаю. Затем его брови поползли вверх:
– Страсть? Ему нужно от тебя столько страсти, чтобы хватило сил на перерождение?
– Он верит, что я люблю тебя, но совершенно отказывается признать, что с моей стороны есть еще и желание… – окончательно растерялась я, чувствуя, как щеки наливаются румянцем, и опустила голову. Гейл не позволил спрятаться. Ухватив меня за подбородок, он снова заставил смотреть себе в глаза:
– Птичка?
– Да, Гейл?
– Ты должна стать демоницей…
Я раскрыла глаза, насколько могла, а потом припомнила наше пробуждение в замке Эвангириона Темного. Тогда Гейл с улыбкой сказал, что сонная я очень напоминаю дикую. А я? Что тогда испытывала я?
– Гейл, я…боюсь. Сделаю что–нибудь не так, и все усилия пропадут даром.
– Что ты можешь сделать неправильно? – ласково прошептал он, притягивая меня ближе – так, что наши губы почти соприкоснулись. – Просто будь собой…
Целовал он совсем не жгуче – нежно, умиротворяюще, постепенно затягивая в омут собственного чувства. Но я помнила предупреждение феникса: исходи просьба от Гейла, ее бы давно выполнили. Первый шаг должна была сделать я…
Оторвавшись от желанных губ, я собрала в кулак всю свою волю.
«Прямо как на казнь…» – насмешливо отозвался феникс в моей голове, но я отрешилась от его комментариев и посмотрела на Гейла. Любила ли я его? Любила. Больше жизни, больше всего на свете. Ради Гейла я готова была идти на что угодно… почему же тогда не могу продемонстрировать свою страсть по отношению к нему? Стало досадно на саму себя, перед глазами появился базар и наш огненный поцелуй на земле между торговыми палатками. Как же я мечтала, чтобы он прекратил свою беготню! Каким искренним было это желание!
Я отстранилась от Гейла и обошла его, с удовлетворением отмечая, что он не делает ни одной попытки помешать мне. Схватилась за косу, спускающуюся чуть ниже лопаток, стянула жгут, сдерживающий ее, и начала освобождать
– Я всегда очень хотела, чтобы твои волосы были мне вместо одежды…
Перед тем, как окончательно подарить длинным прядям свободу, я поцеловала некроманта между лопаток, чувствуя, как сильно при этом застучало его сердце. Гейл прекрасен. Он высок – я достаю ему разве что до ключиц – широкоплеч и гармонично сложен. Теперь, когда некромантской формы на нем нет, я могу с удовольствием пройтись ладонями по литой спине и груди, попробовать на вкус солоноватую после борьбы с фениксом кожу, услышать еле уловимые вздохи удовольствия, срывающиеся с губ любимого. Я оказываюсь позади мужчины и уверенно опускаю руки к его штанам – ослабив шнуровку, помогаю им упасть на пылающий пол, оставляя Гейла обнаженным. Он пытается перехватить мои движения, но я уворачиваюсь – и оказываюсь с ним лицом к лицу. В который раз думаю, что Гейл совершенен, жадно рассматривая его. Тело наполняет неведомая доселе истома, и голос феникса где–то на задворках сознания удовлетворенно шепчет «наконец–то ты поняла…», после чего умолкает, а я приближаюсь к обнаженному Гейлу, прижимаюсь, чувствуя животом его готовность, и тянусь за новым поцелуем. Прикосновение любимых губ сводит с ума, разум окончательно и бесповоротно покидает голову. Руки пускаются в путешествие по телу Гейла, некромант довольно и хрипло смеется, я вторю ему, а потом, уцепившись за шею, подтягиваюсь, прекрасно зная, что он поддержит и никуда не выпустит. Когда Гейл подхватывает меня под ягодицы, я смыкаю ноги у него на пояснице, удобно устраиваясь, и меня одаривают хитрым взглядом:
– Демоница…
– Мне вполне достаточно будет птички.
А потом помогаю Гейлу избавить меня от сарафана, и, когда наши тела соприкасаются, у меня начинает кружиться голова, а внутри все взрывается от накала эмоций. Поцелуй опьяняет, и я начинаю цепляться за шею некроманта, как за спасительную соломинку, отдавая себя целиком в его неограниченную власть. Гейл целует жестко, отрывисто, сминая губы, в нем не остается ни капли нежности, и каждое проявление дикой натуры я впитываю в себя по капле, радуясь оттого, какой пламенный мне достался мужчина. Он куда–то несет меня, несмотря на то, что наши губы не отрываются друг от друга, а потом я вдруг оказываюсь среди прохладных, но все таких же пламенных простыней. Спальня в храме? Что еще за магия такая? Мысль тонет в океане ощущений, но я успеваю заметить сверху пылающий балдахин перед тем, как надо мной склоняется Гейл. Я снова инстинктивно обхватываю его ногами, он прижимает меня к себе. Приподнимается и…заполняет до отказа одним плавным движением. Я больше не могу терпеть – окружающее пространство оглашает мой горловой стон, а Гейл начинает двигаться ритмично, глубоко и порывисто. Спустя несколько мгновений мир переворачивается – это я оказываюсь сначала сверху, а затем, когда поднимается и сам Гейл, сидящей на его бедрах. Ладонями он задает новый темп – дикий, с глубокими погружениями, такой, что я невольно выгибаюсь дугой каждый раз, стоит почувствовать Гейла внутри, и держусь за его плечи, боясь умереть от удовольствия.
Тогда–то и вступает в действие уговор со стороны феникса. Мои горячие стоны оборачиваются криками, и Гейл замирает, бледнея на глазах.
– Не останавливайся, – говорю я ему, снова приподнимаясь и опускаясь на его бедра. – Это кровь Дария исчезает…
Мимолетный взгляд на собственную кожу, горящую, будто в огне, заставляет сдавленно охнуть – из пор действительно словно отделяется еле заметный дым. Значит, вот как загадочная птица избавляет меня от навязанной судьбы? Неужели я действительно смогу быть по–настоящему счастливой?
Гейл неохотно, но подчиняется, и вскоре мы возвращаемся к тому темпу, который соблюдали совсем недавно. С моей кожи продолжает испаряться в окружающее пространство дурная чужая кровь. Гейл наблюдает это прикрытыми глазами. Он стискивает зубы, лишь бы не сказать ничего о том, что думает о фениксе. Правильно, милый: только мы сейчас имеем значение.
Когда терпеть магию феникса становится намного легче, я прислоняюсь к Гейлу и шепчу на ухо:
– Кровь нужно заменить…
Некромант останавливается. Тьма, вышедшая из его тела, сгущается рядом с нами, обращаясь небольшим кинжалом, который Гейл передает мне в руки: