Академия Камелии
Шрифт:
И внезапно всем, присутствующим в доме показалось, что стало ещё тише, чем было до того момента, покуда Бажан не задал вопрос, а Марион не вознамерился отвечать. И нельзя не сказать, что это являлось ложью, ведь тишина была настолько отчётливой, что сидевшие друг с другом, ребята могли без единого труда услышать, как бьются их сердца.
Так стоя друг напротив друга, Марион и Лин молча смотрели прямо в глаза друг друга, и ни один из них, словно и не собирался продолжать разговор.
Тогда Бажан решил встать тоже и заговорить, чтобы хоть как-то нарушить, возникшую
— Почему вы назвали его именем короля, который умер так много веков назад?
Но Марион, словно не хотел отвечать, а лишь продолжал смотреть со всем пренебрежением, на которое только был способен, на Лина. Но вопреки желанию, всё-таки ответил:
— Потому, что он и есть Его Величество Ариадн. Он переродился и совсем скоро наступит время ответить за всё, что он совершил.
— Да что за нелепые речи? Какой Его Величество Ариадн? О чем вы говорите? — тоже встав с места, спросил Деян. Его примеру последовали Зариан и Адрастас.
И лишь тогда, Марион уселся на свое место обратно, смотря прямо перед собой, но не попадая взглядом ни на одного из учеников академии Камелии.
— Можете не верить мне, но я не лгу. Я жил в те времена и застал, как и взлет Палеана, так и его падение. И я присутствовал в тот день, когда Его Величество Ариадн занял престол Анлиссии, как и в тот день, когда он покинул этот мир и передал престол сыну. Я присутствовал при стольких знаменательных событиях, так, что ни один из вас не в праве говорить мне, что я говорю нелепость. Ни один из вас!
Услышав слова эльфа, все ребята, даже Бажан округлили глаза от удивления и собирались было отступить назад, но скамейка, стоящая прямо за их спинами, не позволила им этого сделать. Из-за этого Зариан, чуть не упал назад, но к счастью Деян успел вовремя удержать его от падения, схватив за руку.
Каждый из них начал предельно ясно осознавать, что либо этот Марион Галлини давным давно лишился здравого рассудка и сейчас говорит то, во что просто невозможно поверить и издевается над ними, либо же решил так поиграть с ними, а затем убить. Неизвестно, что из этих двух вариантов, являлось наименьшим из зол. Ведь, в любом случае, их участь уже была незавидна.
По крайней мере, так думали юные господа.
— Вы же были такие смелые в прошлой жизни. Даже будучи в том же возрасте, в каком вы сейчас. Так, что же случилось? Куда улетучилась вся ваша смелость? Куда же?
Но не один из ребят не спешил с ответом. Да и был ли он хоть у одного из них. Едва ли.
Но Бажан, поначалу тоже весьма удивился, услышав слова эльфа, но потом, словно начал задумываться. Ещё с самого первого момента, как стоило мальчику увидеть господина Галлини, что-то, словно знакомое, но позабытое, промелькнуло в мыслях мальчика. Но что именно, он не был в состоянии объяснить.
Но, это неописуемое чувство, как-то по странному, но тянуло подойти к господину Галлини. Подойти и посмотреть, даже в тот момент, когда никто не желает этого делать.
И ведомый этим чувством, Бажан и в самом деле вознамерился подойти к мужчине, но Лин схватил его
Именно так смотрел Бажан на Мариона, а тот заметив взгляд, обращённый на него, отступил немного назад, словно не веря в то, что видит. И из-за этого даже споткнулся о стул. Но когда Розуманд хотел было помочь, тот оттолкнул его, не сводя глаз с Бажана.
И тут ребята увидели то, что уж точно и не думали, что увидят.
Из глаз Мариона непрекращающимся потоком хлынули слезы, а сам мужчина рухнул на колени. И медленно, словно не решаясь, подползал к Бажану. Но вопреки ожиданиям остальных ребят, Бажан не сдвинулся ни на шаг, словно ждал, когда же тот подползёт поближе. А тот, к счастью или к сожалению, не заставил себя ждать слишком долго.
Сравнявшись, Марион смотрел снизу вверх на Бажана, а из его глаз безостановочно продолжали литься слезы, которые мужчина и не собирался вытирать. Но сквозь эти слёзы, на лице Мариона, впервые за двенадцать веков расцвела настоящая и искренняя улыбка. Улыбка, в которой читались, как и радость, так и боль. Радость от встречи с тем, кого он так долго ждал. И боль от того, что столько веков понадобилось, чтобы дождаться. Но эта боль не так страшна, как страшна несправедливость. Вот как по-настоящему думал Марион.
И продолжая плакать и улыбаться, Марион произнес:
— Хозяин, вы, наконец-то вернулись!
Глава 22. Прими удар, который и не заслужил
Сравнявшись, Марион смотрел снизу вверх на Бажана, а из его глаз безостановочно продолжили литься слезы, которые мужчина и не собирался вытирать. Но сквозь эти слёзы, на лице Мариона, впервые за двенадцать веков расцвела настоящая и искренняя улыбка. Улыбка, в которой читались, как и радость, так и боль. Радость от встречи с тем, кого он так долго ждал. И боль от того, что столько веков понадобилось, чтобы дождаться. Но эта боль не так страшна, как страшна несправедливость. Вот как по-настоящему думал Марион.
И продолжая плакать и улыбаться, Марион произнес:
— Хозяин, вы, наконец-то вернулись!
Но Бажан, услышав слова, обращённые к нему, не спешил отвечать что-либо, а лишь вглядывался в лицо Мариона, словно пытался разглядеть в его глазах что-то такое, что было известно лишь этим двоим.
Но если под землёй возникла неловкая пауза и наступила тишина, которую никто не спешил нарушать то, то, что происходило на земле, едва ли можно было бы назвать тишиной.
К счастью, Марион и в самом деле не солгал и отпустил Кира, благодаря чему мальчик, пусть и преодолев, как ему казалось, ни один ке, но, всё-таки сумел добраться до самого верха и очутиться снова под солнцем и вдохнуть свежий воздух, которого ему так не хватало под землёй.