Академия Камелии
Шрифт:
— … - на мгновение служанка потеряла дар речи, так как мужчина без единого звука вошел в гостиную, чем напугал обоих девушек. — Да, господин! У вас родился сын.
— Что сказала моя жена? — взяв ребенка из рук служанки, господин Аларнон всмотрелся в лицо сына, словно пытался что-то в нем разглядеть, но стоило малышу посмотреть в глаза отца, на лице мужчины, на миг появилась улыбка, что исчезла так же быстро, как и появилась.
— Госпожа сказала, что мы должны отнести ребенка к вам и не показывать ей.
— Понятно, что все в духе моей жены. Она хотела девочку, так что я не удивлен такому
— У него ваши глаза, господин. Такие же темные, как ночь и смотрящие прямо в душу, — вырвалось у служанки, которая до этого держала малыша.
На эти слова сам мужчина не обратил ни малейшего внимания и лишь равнодушно произнёс:
— Вы обе можете идти. Сегодня в вас больше не будет надобности, — и, повернувшись к служанкам спиной, покинул гостиную, направляясь в сторону своей спальни, которая находилась далеко от спальни жены.
Служанки только посмотрели друг на друга, но ничего не сказали, потому что прекрасно понимали, что только для окружающих семья Аларнон являлась идеальной семьёй.
Но на самом деле, это были всего лишь две совершенно разные души, которых заставили вступить в брак их родители, которые были крайне осторожны с избранниками своих детей и не хотели, чтобы благородная кровь волшебников была испорчена другими волшебниками, которые ниже по силе магических способностей или статусу в обществе.
Это ужасно, но именно из-за этого юным Беримиру и Агате пришлось вступить в брак и терпеть общество друг друга, без возможности развода или чего-то подобного.
Ведь если у других волшебных народов, таких, как у русалок или фей, был разрешен развод, то у волшебников, даже самого понятия, как "развод", к счастью или к сожалению, не существовало.
И, конечно, ещё потому что у волшебников существовал один обычай, связанный с браком: если двое волшебников вступают в брак, они дарят друг другу браслеты, которые содержат не только часть магических сил того, кому принадлежит браслет, но и частицу души, что находится внутри украшения.
И, когда один из супругов надевает браслет, то само украшение не остаётся на руке, а впитывается в плоть, навсегда оставаясь внутри.
И подарить браслет кому-то можно лишь только один раз, потому что это показывало, что выбор сделан и пути назад уже нет.
И так, Беримир и Агата отдали свои браслеты друг другу, навсегда скрепляя брак, которому не суждено было быть расторгнутым.
И хотя они сами того не хотели, но из-за практически приказа своих родителей, они были вынуждены пожениться и оставаться вместе до самой смерти.
Но оставаться вместе — это не всегда значит любить.
Это то, как думали супруги Аларнон и потому они редко разговаривали друг с другом и даже спали в разных комнатах, а сами слуги в их доме, давно уже ничему не удивлялись.
Шли месяцы, годы, и вот маленькому господину семьи Аларнон уже исполнилось пять лет.
Так как эта семья имела высокий статус в обществе из-за родства с королевской семьей, было принято решение отправить маленького господина на обучение во дворец.
То ли потому, что обоим родителям мальчика было, действительно, всё равно на собственного ребенка, то ли потому, что перед обучением в академии они хотели, чтобы их сын был лучше остальных и научился
Когда за Лином приехала карета, мальчик не спешил садиться в неё, а стоял и ждал, что его родители выйдут, чтобы попрощаться с ним. Но сколько бы он не ждал, ни отец, ни мать так и не вышли, чтобы сказать ему хотя бы простое "До свидания".
Так, сдержав слезы, что подступили от обиды, маленький господин семьи Аларнон отправился во дворец на обучение к королевскому советнику, который уже обучил не одно поколение королей и их близких родственников.
Дорога до дворца заняла полдня и за это время, пока Лин наблюдал пейзажи королевства из окна кареты, детскому взору открывалось множество разных деревьев, начиная от тонких и невысоких берёз и заканчивая высокими и широкими дубами, которые могли скрыть своими ветвями любого, кто захотел спрятаться за ними. Когда карета проехала дальше, Лин смог увидеть огромное и широкое поле, которое было полностью покрыто белым одеялом из самых нежных и милых цветов.
Мальчику настолько понравились эти цветы, что он попросил кучера остановиться, чтобы выйти из кареты и сорвать хотя бы один такой цветок на память.
— Но, молодой господин, это же обычные полевые цветы, разве стоит тратить время на них? — всё же, остановив карету, спросил седовласый мужчина, который работал кучером у семьи Аларнон уже более тридцати лет.
— А на что стоит тогда тратить время? — задал встречный вопрос мальчик.
— Ну, ну… э, я ну, — начал мямлить кучер — можно же потратить время на то, чтобы что-то съесть или выпить чарку медовухи.
— Медовухи? — выйдя из кареты, Лин уставился своими большими черными глазами, с крохотной родинкой под правым глазом, прямо на кучера.
— А… ну, молодой господин, вы ещё слишком малы, чтобы знать, что это такое. Вам лучше потратить время на то, чтобы выпить горячего чая, — попытался сменить тему старик и ударил себя по лбу, прошептав — Вот же дурень, а что если он потом скажет, что я поил его медовухой? Что же делать то? — и решив сменить тему полностью, чтобы мальчик и вовсе позабыл это слово — Так значит вы хотели нарвать цветов, да? Тогда вперёд, вперёд же, — и сказав эти слова, кучер побежал на поле так быстро и шустро, словно ему снова исполнилось пятнадцать.
Мальчик неспеша последовал за ним, осматривая поле и любуясь той картиной, которая раскинулась сейчас перед его взором.
Мальчик неспеша последовал за ним, осматривая поле и любуясь той картиной, которая раскинулась сейчас перед его взором.
— Как называются эти цветы? — спросил Лин, наблюдая, как кучер срывал цветы один за одним, даже не смотря, только расцветший ли цветок или уже увядший.
— Это? Так это же ромашки, господин. Вы что же никогда не видели их?
— Нет, — произнес мальчик и наклонился, чтобы сорвать цветок, — откуда мне знать, если мне никто ничего не показывает и не рассказывает, — сорвав цветок и посмотрев на него, на миг взгляд ребенка завис на ромашке, словно он вспомнил что-то, что позабыл давным давно, но старый кучер вновь начал говорить.