Академия Клейто
Шрифт:
— Да что ж ты так орешь, дура! Я ее спасаю, она орет мне в лицо! Фу! Противно! — обиделся спаситель, убрал свои синие щупальца и пополз, ловко переставляя все свои 8 ног.
— Осьминог. Говорящий. — тихо прошептала я, абсолютно не веря в происходящее, провожая взглядом это синее недоразумение.
Но тут я вспомнила, что пыталась догнать брата, но не смогла. Резко вскочила и еще быстрее сверзилась на пол. Я в ужасе посмотрела на свои ноги, но моих красивых, длинных и стройных ножек не было! Ни одной! Вместо ног там внизу отчаянно дрыгался
— Ну все. Я умерла и попала в ад. — заключила я, настороженно ощупывая неожиданное приобретение. Хвост был холодный, гладкий, не склизкий, что не может не радовать.
Почему в ад? Да говорят, что именно там мы проживаем самые худшие минуты своей жизни. А я-то утонула, вот отсюда и говорящий осьминог и рыбий хвост. А вот почему не в рай, это вопрос…
И я задумалась, припоминая все, что делала в жизни. Не думаю, что за то, что брату втихую покрасишь волосы или сбреешь брови, попадают в ад. Но кто их знает, этих Богов…
— Ты кто такой? — поинтересовалась я у понуро сидящего осьминога на своей… эм… голове? У него ведь только голова, да?
В общем, сидел он и болтал ножками в воде, которые сворачивались на концах, делая подобие человеческой ступни, и периодически бросал на меня один свой оранжевый глаз.
— Сид. — ответил осьминог, смешно булькнув, из-за чего его странные отростки на голове растопырились, как усы.
— А я кто? — на всякий случай решила уточнить и это.
Сид медленно повернул на меня свою огромную голову и выпучил глазищи настолько, что я так и представила, как они вываливаются, а он потом своими щупальцами их вылавливает из воды. Потом он поднял одну ногу (или руку?) и ткнул в меня ею, игриво пошевелив присосками.
— Ты? — взвизгнул он.
— Я. — кивнула я.
А затем он этой тыкающей в меня ного-рукой шлепнул себя по лбу, прикрыв обреченно глаза, и ответил:
— Беда на мою умную голову.
— А можно все-таки поподробнее? — настаивала я.
— Ты русалка.
— Ага, а ты осьминог.
Сид несколько раз хлопнул глазами и осторожно кивнул головой.
— Русалка. Осьминог. — повторила я, показывая сначала на себя пальцем, а затем на него. Чтобы точно разобраться, что я его верно поняла.
Сид резко вскинул глаза к потолку и выдал:
— За что? — взвыл он, — За что, Посейдон? Я не грешил, не совершал нечестных деяний, я никого не обижал, я даже свою мать почитал, хотя она была еще той стер… не важно. Я все делал! Так за что мне наказание в виде умалишенной??? Она же дура! Ты посмотри на нее. — тут он с потолка перевел взгляд на меня и снова ткнул своим щупальцем. — Может ее назад вернуть? А?
Сначала я даже решила обидеться, но потом, когда смысл до меня дошел, я на радостях снова подскочила, забыв про бесполезной хвост, и вновь рухнула на попу, но не растерявшись, развернулась и поползла, быстро перебирая руками.
Я все
— Милый Сид, а давай я тебя расцелую?
— Че-его? Ты совсем рехнулась? — бедняга весь затрясся, присоски на щупальцах начали то сжиматься, то распускаться, а бедные зенки просто не способны были вылезти еще сильнее.
— Я все-все поняла! Я проиграла спор, когда не догнала брата. А значит, должна тебя поцеловать! Я поцелую, а ты меня отпустишь! — безумно улыбаясь, пояснила я, пока осьминога всего передернуло от отвращения.
— Не смей меня целовать! Ты же противная! Губы во-о, — и еще так демонстративно развел щупальцами и булькнул, — Нос торчит, руки всего две, и от тебя рыбой пахнет. — а затем он снова поднял голову к потолку, вскинул туда же два щупальца и завизжал, — Посейдон, умоляю, прости! Прости грешного! Забери ее!
— Да, прости его, Посейдон! — согласилась я, поглядывая на вымышленное небо. Все-таки мы точно в аду… — Забери меня наверх. На Землю мою родную, поставь на ножки мои любимые!
С минуту мы помолчали, вглядываясь в каменный потолок нашей пещеры и вслушиваясь в размеренную камель откуда-то сбоку.
— Молчишь?! — пискнул он так обреченно, что мне даже захотелось его обнять, а потом я опустила глаза на его присоски и передумала.
— Молчит? — переспросила я. Эх… не видать мне ног.
— Молчит…
— Что делать будем?
— Значит так, — хлопнул он щупальцем по воде, забрызгав меня ею, — Собирайся. Я тебя спас? — он окинул меня скептическим взглядом, — Спас. Долг свой выполнил, а следовательно, с чистой совестью могу перекинуть тебя с больной головы на здоровую, кхэ-кхэ, то есть Кайнерису. Пусть он разбирается. А я умываю щупальца. Не для того меня мама растила, чтобы с умалишенными возиться. — и нырнул в воду, напоследок красиво растопырив свои ноги и скрутив их кончики завитушками.
Я же осталась сидеть, поджав хвост и хлопая глазками. Бросил, значит.
Тут из воды вылезла большая голова с двумя рыжими глазищами и булькнула:
— Ну и чего ты расселась? Плыви давай!
— Но я не умею! Я ходить-то не могу! — взвыла я, отчаянно себя жалея.
Ноги отняли, в ад запихнули, с братом вообще непонятно что.
— Плыви, говорю!
Сид резко вытащил один щупалец из воды, обвил им мою руку, заставив от неожиданности завизжать, и скинул в воду.
— Так-то лучше! Уши от тебя болят. — выдохнул осьминог, опускаясь под воду.
А я же крепко вцепилась за выступ пещеры, боясь утонуть, а затем попыталась вылезти из воды. Но все мои попытки были пресечены моментально. Мою руку вновь обвили щупальца и силком поволокли, полностью погружая в воду. Хорошо хоть дыхание успела задержать!
Пока меня тащили, словно мешок с картошкой, я искренне изумлялась такой резвости от осьминога. Он будто ледокол разрезал пространство, не испытывая ни малейшего неудобства от нелегкой ноши в виде меня.
Но воздух, что я успела задержать, стремительно заканчивался.