Академия Полуночи
Шрифт:
— А ты не так проста, как кажешься, — наконец произнесла Мак-Фордин. — Я думала, тобой движет страх, но сейчас вижу гордость, упорство, верность принципам. Сильные качества. Северяне их ценят… Если, конечно, их выбор продиктован сердцем.
Я напряглась, начиная догадываться о причинах вызова.
— Сегодня с утра мне поведали крайне занимательную историю, — неспешно, растягивая гласные, продолжила директор. — Знаешь, о чем она? Об одной дерзкой халцедоне, что презрела устои академии и приворожила наследника северного дома. Она вынудила мэлу, меняющую нефритам белье, пропитать наволочки Хэйдена Морроубрана
Мозаика произошедшего складывалась быстро — быстрее, чем говорила Мак-Фордин. Перед мысленным взором возник образ Ламии, стоящей в этом же кабинете, а следом за ним — запуганной мэлы, подтверждающей каждое слово. Сапфира не забыла моего вмешательства и не простила пережитого унижения, когда десятки лернатов потешались над ней и ее представлением.
— Я никогда не пыталась приворожить Хэйдена Морроубрана, — ответила твердо. — И никого не запугивала. Я белый халцедон, директор, моих сил не хватит, чтобы напитать зелье лунного сердца.
— Ты могла попросить о помощи, — легко возразила Мак-Фордин. — Соврать, о каком зелье идет речь, и насытить его чужой силой.
— Вы меня переоцениваете, — я покачала головой.
Стук в дверь заставил директора отвлечься и глянуть поверх моего плеча.
Тихий скрип и звук шагов дали понять, что приглашенный вошел. А потом все внутри меня перевернулось, стоило услышать:
— Яркой вам луны, артиэлла.
Хватило секунды, чтобы узнать голос. Крутанувшись в кресле, я с волнением встретила спокойный взгляд.
Хэйден.
Он не поприветствовал меня вслух, но я готова поклясться собственной нитью, что в глубине зеленых глаз мелькнула молчаливая поддержка. И от нее на душе потеплело.
Дождавшись приглашающего жеста, Хэйден занял свободный стул, без лишних эмоций выслушал обвинения в мой адрес, а затем, не говоря ни слова, принялся закатывать левый рукав кителя.
— Вы настолько уверены, что не подвергались воздействию? — с удивлением уточнила директор.
— Абсолютно. Прошу вас, приступайте.
Я не понимала, что собирается делать Мак-Фордин, однако чувствовала повисшее в кабинете напряжение. Постепенно, капля за каплей, оно передавалось и мне, рождая в душе беспокойство и предчувствие недоброго.
Артиэлла выдвинула ящик стола и вынула оттуда деревянную коробку. С приглушенным шорохом сдвинула крышку и достала артефакт: небольшой, вытянутый овалом и покрытый десятками ритуальных символов. Я успела разглядеть лишь два из них — Истина и Сердце, — прежде чем Хэйден сжал артефакт в руке.
Мак-Фордин тем временем взяла длинную цепочку, прикрепленную к артефакту, и уложила ее свободный конец на предплечье Хэйдена. Я разглядывала крохотного паучка с серебряными лапками и горящими глазами-опалами. Что удивительно, я не увидела соединения между звеньями цепочки и паучком. Казалось, они были одним целым, выплавленным одно в другое.
Внезапно паук ожил и одним молниеносным движением вонзил серебряные лапки в мужскую руку. Опалы замерцали. В воздухе запахло кровью.
Хэйден
Как только свет полыхнул ярче, Хэйден разжал ладонь и позволил нам увидеть налившийся багрянцем камень, внутри которого черными вихрями закручивалась тьма. Десятки символов пульсировали, словно биение сердца, и с каждым разом вспыхивали все сильнее.
— Этого достаточно, директор? — с вежливым интересом уточнил он.
Мак-Фордин все это время хмурилась, не сводя взгляда с артефакта. Услышав вопрос, она едва заметно тряхнула головой, будто выныривая из размышлений, и провела ладонью над пауком. В следующий же миг тот расслабил лапки и замер на покрытой кровавыми разводами коже. Опаловые глаза потухли.
— Благодарю, артиэлл, — кивнула она.
Сделала быстрый пасс, очищая артефакт, и дала Хэйдену возможность стянуть края раны. Укол ревности напомнил мне о силе нефритов и их уровне владения сангрологией, но я быстро задавила неуместное чувство. Сейчас важнее другое.
— Что… что это было? — спросила я осторожно.
Мак-Фордин улыбнулась, фальшиво и приторно.
— Это доказательство вашей невиновности, лерната. И в таком случае, полагаю, вопрос можно считать закрытым…
— Не совсем, директор, — мягко, но настойчиво возразил Хэйден. — Я бы хотел узнать, чем вызван столь пристальный интерес к моей избраннице? Не заметить его нельзя, — добавил он, опережая готовую заговорить Мак-Фордин. — Северные дома вот уже три поколения поддерживают академию. Мы же выступили за сохранение ее автономии, когда столица жаждала вмешаться во внутренние дела академии. Будет очень жаль лишиться доверительных отношений, выстроенных на протяжении стольких лет, из-за недомолвок.
Тон Хэйдена оставался учтивым, выражение лица — вежливо-обеспокоенным, но за всей этой куртуазностью я слышала угрозу. И, судя по всему, Мак-Фордин тоже ее почувствовала. На красивом лице мелькнула тень настороженности, но уже в следующий миг в голос артиэллы вернулась привычная патока.
— Интерес действительно есть, вы верно подметили. Но вызван он не личностью вашей избранницы, а той ситуацией, в которую она оказалась вовлечена.
Я напряглась.
— В первый день пребывания в этих стенах, — Мак-Фордин грациозно взмахнула кистью, и камни перстней блеснули, ловя свет масляных ламп, — сэлу Дельвар втянули в пари. Вам наверняка об этом известно, — добавила она слащаво.
Хэйден не дрогнул даже мускулом. Все с той же маской вежливого расположения кивнул и, будто этого недостаточно, подтвердил вслух:
— Да, Илэйн упоминала. Однако в детали вдаваться не пожелала. Полуночная Матерь не наградила мою избранницу силой, но щедро компенсировала это достоинством и честью.
Уголки губ Мак-Фордин на мгновение дернулись вверх, но тут же вернулись к обычному положению.
— Тогда я возьму на себя смелость поведать о случившемся. Вы ведь не против?
Директор впервые обратилась ко мне уважительно, на «вы». Судя по всему, напоминание о моем статусе — избранницы будущего главы одного из северных домов — заставило Мак-Фордин отказаться от излишнего высокомерия.