Академия Полуночи

Риа Юлия

Но как все изменится после обряда? Кем я стану? Рубином? Топазом? Янтарем? Неважно. Ради спасения Эвис я готова рискнуть.

В сердце алым цветком вспыхнула уверенность. На каждом лепестке, словно капли росы, замерло желание защитить, вдоль тонкого стебля протянулось беспокойство. И тут же, отвечая, сила чародейки вырвалась из тела. Прорвавшей плотину рекой хлынула в центр узора и накрыла Эвис. Не метлу — саму душу. На секунду туманный фантом дернулся, будто испугавшись, а потом раскрылся и принялся жадно пить. Он захлебывался, подрагивал

в нетерпении, тянулся вперед и обиженно скользил полупрозрачными руками вдоль невидимой стены ловушки.

Ободряющий голос Эйхолда прозвучал приглушенно. Моя сила словно отрезала меня от остального мира, замкнула его на нас двоих: на мне и Эвис. Лежащая на полу Сельва заметно дрожала. Вдоль черенка прокатывались волны света, на кончиках жестких прутьев вспыхивали искры.

Время замерло. Прошла минута или десять — не угадать.

Насытившись, душа Эвис сама закрылась от моей силы. Дождалась, когда я посмотрю на нее, и улыбнулась. Широко, счастливо и с таким облегчением, что у меня сладко заныло в груди. Подняв руку, Эвис скользнула пальцами по стене ловушки, очертила мой силуэт и замерла, держа ладонь ровно напротив моей щеки.

— Прости, — одними губами прошептала я.

Эвис мягко качнула головой. Снова огладила меня, не касаясь, и прижала ладонь к груди. Я повторила ее жест.

— Обещаю, мы еще поднимемся в небо.

Улыбка Эвис стала шире. Сама она кивнула. Потом оглядела присутствующих, помахала Хэйдену, снова посмотрела на меня и… растаяла. Истончилась вмиг и сизым облаком нырнула в Сельву.

Я повернулась к Эйхолду.

— Это нормально? Все хорошо?

— Конечно. Она вернулась в свое тело. Отныне тьма не причинит ей вреда. Ну, если только не вытравит еще один кусок души, — усмехнулся он.

Я посмотрела с укоризной.

— Больше с ней такого не случится. Я не допущу этого. А сейчас, артиэллы, если не возражаете, я проверю Эвис. Хочу убедиться, что обряд не повлиял на нее и она по-прежнему с нами.

— Подожди, — мягко остановил Хэйден. — Есть еще кое-что.

Эйхолд с готовностью достал из сумки бархатный мешочек с завязками-кисточками. Еще до того, как ощутить зов, я уже поняла, что в нем камни светлых чародеев.

Стало страшно.

Пока камень не выбран, можно представить, что я все еще гелиодор: чародейка с мощным даром, достойная пара наследнику севера. Но стоит запустить руку в мешочек…

Нет, я не сожалею о содеянном — ради Эвис можно отдать даже больше сил. Однако отринуть сладкий самообман оказалось сложно.

— Лэйни? — тихо позвал Хэйден.

Повернувшись, я встретила его обеспокоенный взгляд.

— Если я вытяну янтарь, ты будешь любить меня так же сильно?

— Нет.

Ответ выбил почву из-под ног. Но я не успела даже отстраниться, как Хэйден продолжил:

— Больше, Лэйни. Я буду любить тебя еще больше. Мою смелую луну, что не побоялась лишиться части сил ради чужого блага. Какой бы камень ты ни вытянула, он не твой. Твой восходит утром над

горами, окрашивая их в розовый, и скрывается вечером в алых отблесках.

— Но солнце — это гелиодор.

— Только если ты сама так решишь, — возразил он с улыбкой.

Я кивнула. Собралась с силами и посмотрела на бархатный мешочек.

— Думаю, ты знаешь, что делать, — заметил Вилард, подходя ближе. Поймал мой взгляд и подмигнул. — Когда происходит что-то столь важное, всегда хочется оказаться в первых рядах.

Эйхолд, будто дразня, развязал кисточки и немного — едва ли на полпальца — ослабил тесемки. Зов камней усилился. Он манил до того сильно, что не оставлял возможности сдержаться. Быстрым движением я запустила руку внутрь мешочка, не думая, сжала в кулаке один из камней и вытащила его.

Зов прекратился.

Я раскрыла ладонь и замерла. Смотрела при этом только на Хэйдена, опасаясь заметить на любимом лице тень недовольства. К моему удивлению, сам Хэйден тоже не сводил с меня взгляда. Обманчиво жесткие губы подрагивали, будто готовые вот-вот растянуться в улыбке.

— Кажется, цвет камня интересен только нам, — заметил Вилард.

— И не говори! А между прочим, результат неожиданный.

Не выдержав, я все-таки посмотрела на ладонь и растерялась. Гелиодор? Но почему такой насыщенный оттенок? Это ведь не…

— Турмалин, — пояснил Хэйден, заметив мою оторопь. — Желтый турмалин.

— А ведь отдала ты немало, — Эйхолд склонился над камнем. — И такой яркий. Насколько же силен был твой дар изначально?

Я не находила слов. Только смотрела на каплю солнца, лежащую у меня на ладони, и все никак не могла поверить.

— Это уже неважно, — ответил вместо меня Вилард.

— И что же, по-твоему, важно? — Эйхолд выпрямился.

— Важно, мой друг, какую ставку ты сделаешь и на кого: на внука или на внучку?

Я смутилась. Вилард с Эйхолдом рассмеялись, а Хэйден привычно заключил меня в объятия. И в кольце его рук вдруг подумалось, что совсем неважно, каким будет наш ребенок — светлым или темным, мальчиком или девочкой, сильнейшим или слабейшим из камней. Главное — он будет нашим.

ГЛАВА 50

Я стояла у двери своей комнаты и прислушивалась к звукам. Если вдруг с осколком души что-то случилось, Эвис — моя топотунья Эвис — исчезла. Тогда по ту сторону меня ждет дикий кайрош.

Вокруг царила тишина; ни единый звук не смел потревожить спокойствие дома. И только биение взволнованного сердца нарушало общее безмолвие. Его частые удары ощущались каждым миллиметром тела, раздавались эхом в ушах. Страх неизвестности душил все сильнее.

Хватит! Я должна узнать правду!

Решившись, я рывком открыла дверь и переступила порог. В комнате было пусто.

Я огляделась. Прошла к кровати, на которой оставила Эвис, и провела рукой по примятому покрывалу. Низкий раскатистый рык заставил меня обернуться.