Академия тишины

Летова Ефимия

Мыши. Даже, наверное, мышата, уж больно мелкие. Опять снятие краткосрочного стазиса? Демоны, надо вспомнить, как это делается… Самое интересное, что процентов на восемьдесят пять я была уверена, что без проблем сниму любой стазис, но вот объяснить теоретически, как именно и что нужно сделать, вряд ли смогу.

Внезапно Габ схватил меня за руку, и я инстинктивно сжала пальцы, вдруг вспомнив, как, ещё будучи Джеймсом, расстёгивала на нём рубашку, здесь, после одной из безумных отработок у сэра Джордаса. Братец не упустил бы возможность съехидничать, мол, была ты парнем, и такие страсти кипели, такие страсти, а теперь только целомудренные поцелуи и прогулки за ручку, как у пожилых супругов

с сорокапятилетним стажем. "Да и тогда инициатором почти всегда была я", — мысленно поддержала я несуществующий диалог. Однако Габ, похоже, коснулся меня вовсе не из романтических соображений — просто привлекал внимание. Кивнул на стол с мышами и покачал головой, а я вдруг поняла, что он имел в виду. Неужели благодаря молчанию чужие мысли действительно становятся почти ощутимыми физически..?

Я присмотрелась к мышам — да, Габриэль прав. Они не в стазисе, характерных нитей магического плетения не наблюдается. Вокруг них вообще нет никаких цельных нитей, только разорванные, лохматые, потемневшие, тающие ошмётки… да они мёртвые, эти мелкие несчастные грызуны. Бесповоротно мёртвые!

Сэр Алахетин дождался, когда мы соберёмся у стола привычным полукругом, бросил на каждого цепкий внимательный взгляд. Откашлялся. С его звучным, завораживающе-бархатистым голосом даже кашель звучал несколько театрально. На лицах некоторых адептов тоже появилось понимание, но кто-то, например, светловолосый Бри, смотрел на невинно убиенных мышат в полном недоумении.

— Да, они мертвы, — озвучил буквально плещущиеся в глазах адептов сомнения проректор. — Более того, предварительно освобождены от лишних внутренностей… — понимание уступило место этакой слегка тошнотворной бледности, но молчание, разумеется, нарушено не было. — Сейчас каждый из вас возьмёт себе по одному из образцов, мы обработаем их специальным бальзамирующим составом, а затем попробуем поднять.

Бледность красиво растаяла возбуждённым румянцем, а брови поползли по лбам как слегка конвульсирующие гусеницы.

Поднять мёртвых животных..? Мы? Нам? Вот так, прямо сейчас?!

Сэр Джордас категорично утверждал, что первокурсники некромантскими штучками заниматься не будут! Ещё и всячески изгалялся на тему того, что в семнадцать лет трупы не должны интересовать нас, в отличие от восемнадцати…

Но сэра Джордаса нет, и планы по нашему обучению, очевидно, изменились, последнее время нас словно куда-то постоянно подгоняют. Или это и есть правильный, нормальный темп, который Первый голос Академии всячески растягивал, непонятно, почему..? Неизменной осталось только привычка преподавателя поддерживать разговор со студентами так, как будто они не немые ягнята, а вполне себе языкастные и болтливые нормальные люди.

— Смотрите внимательно и запоминайте. Первый этап. Мы обрабатываем тело объекта бальзамирующим составом. У каждого будет такая ёмкость, — из скромно стоящего под столом неприметного деревянного ящика сэр Мэтью извлекает небольшую баночку из тёмного стекла, отвинчивает крышку и запускает туда пальцы. Запах буквально раскатывается дугой над столом и нашими головами, назойливый, сладковатый, тошнотворный — примерно так пахнет вернувшееся обратно на солнечный свет полупереваренное содержимое желудка. Румянец снова уходит, а бледность гордо отвоёвывает свои позиции.

Размазанный по длинным и тонким пальцам проректора бальзам отчаянно напоминает слегка зеленоватые сопли. Судя по насмешливым глазам некоторых мальчишек, имеют место быть и другие ассоциации.

— Нет, — бодро говорит сэр Мэтью, подхватывая на вторую ладонь дохлого мыша, то есть, выпотрошенную тушку дохлого мыша, — перчатки мы не используем принципиально. Должен быть контакт с живой плотью,

это улучшает воздействие бальзама. А если вам придётся проводить экстренное внезапное поднятие где-нибудь в дикой безлюдной местности? А вы без перчаток в обморок грохнетесь? Ой, и не надо мне говорить о том, что в дикой местности у вас не будет бальзама! На самом деле, снадобья не обязательны, вы можете воспроизвести их бесконтактно, создав определённые магические плетения, но это сложно, весьма и весьма, и сейчас неактуально. Вам нужно промазать поверхность тела так, чтобы пропитать кожу, а не просто намазать шерсть. Особенное внимание уделите шву на брюхе… Важно — подобный бальзам будет неэффективен, если тело уже окоченело, так что на будущее советую не медлить, для создания полноценного умертвия у вас будет от двух до пяти часов максимум.

Адепты снова, все, как один, изобразили лицами крайнюю степень замороченности.

— Держите, Тони, — наш временно исполняющий обязанности схватил руку адепта, которому не посчастливилось оказаться его ближайшим соседом, прямо своей перемазанной в бальзамических соплях ладонью, а секундой позже вложил в неё мышиный труп. — Итак, все смотрим на Тони! Вы всё запомнили, адепт?

Тони благодарно позеленел, сглотнул, и протянул руку с заветной баночке.

***

Занятие однозначно удалось на славу. Во-первых, никого не стошнило, и даже в обморок никто не грохнулся. Во-вторых, мы испортили только один рабочий образец: Джард натирал своего мыша с таким энтузиазмом, что фактически раздавил. К счастью, кроме меня этого почти никто не видел, судя по лицу проректора, он с огромным удовольствием заставил бы бедолагу съесть свой рабочий объект без хлеба, но с этим неаппетитным порывом он справился, не моргнув глазом забрал неудачную попытку и вручил новую тушку. После того, как двенадцать обильно намазанных, а точнее, промазанных мышей легли на стол, сэр Алахетин перешёл к следующему этапу — непосредственно поднятию.

…на самом деле, ничего принципиально сложного в базовом некромантском навыке нет. Ничего, как бы это ни смешно звучало, нет сверхъестественного, но — сложно. Трудная кропотливая работа по сплетению и переплетению разрезанных нитей — да, напоминающее вытягивание жил наполнение их собственной магической силой — также да, невероятно трудоёмкая с непривычки деятельность по созданию канала связи, подпитки и управления телом — тоже не бутерброд с ветчиной. Канал должен соответствовать объёму и массе поднимаемого существа, слишком широкий может буквально разорвать тощее тельце. Наши нитевидные каналы постоянно обрывались, и тогда всё приходилось начинать сначала.

Я сперва растерялась, думая, как бы ненароком не сжечь своего сегодняшнего питомца, но, как ни странно, довольно быстро приноровилась. Возможно, помогли уроки медитации сэра Элфанта, когда, в отличие от остальных, я не пыталась усилить свою ведущую стихию, а напротив, обуздывала её? Так или иначе, даже ювелирное сшивание нитей не показалось мне чересчур сложным, даже медленное, капля за каплей, шажочек за шажочком, наполнение их собственным огнём… натягивание незримого поводка, ощущение крошечного существа едва ли не частью собственного тела.

А ещё, совершенно неожиданно, я почувствовала нечто вроде эйфории, блаженства, пьянящего головокружительного восторга от того, что у меня получается. От того, как легко, правильно и быстро я могу делать что-то, от того, как послушна моей воли созданная кукла. Нет, мне не нравилось прикасаться к мёртвой плоти, нисколечко. Не нравился запах, сама идея возни с мертвечиной, хотя и явного отвращения, предубеждения не было тоже. Но вот то, что было после… магия. Магия, побеждающая смерть, возвышающая меня над смертью…