Академия тишины
Шрифт:
***
— Ты что здесь делаешь?! — я заговорила громко, но тут же резко понизила голос до шёпота. — Откуда тут взялась? Кто тебе разрешил заходить в мой дом?!
— Заглянула. В гости.
Анна, единственное академическое привидение, да и в принципе единственное знакомое мне привидение, выглядела непривычно мирно — даром что призрак и висит в метре от пола. Её длинные волосы, словно живущие своей собственной жизнью, напоминающие щупальца осьминога, на этот раз мирно свисали вдоль спины.
— Так вот ты теперь какая… и живёшь в такой тесноте? —
— Зачем ты здесь? — если бы Анна появилась у Габа или, на худой конец, у Ларса — я бы ещё поняла, ко всем без исключения более-менее симпатичным мальчикам она всегда питала слабость. Отношение ко мне у неё было соответствующее — даже тогда, когда почти вся остальная Академия считала меня юношей, Анна не купилась на такой дешёвый обман и презрительно фыркала, громко выражая недоумение по поводу мальчишек, их странных предпочтений и моих незавидных перспектив. А теперь, по идее, должна ещё и завидовать — по крайнее мере, Корнелия ей вроде бы тоже не нравилась.
Резко захотелось показать язык или выкинуть ещё что-нибудь в этом роде, но я сдержалась.
Впрочем, после истории с ректором Лаэном и его сыном, у которого Анна когда-то работала няней, она могла действительно слегка изменить своё отношение. Но не настолько же, чтобы появиться тут!
— Соскучилась. В Академии без вас грустно и ничего не происходит. Студенты уныло учатся и гадают, куда вы пропали, отменили ежепятничную встречу. Никто не носится по кустам, не лезет не в свои дела, не нарывается на неприятности. Арта почти льёт слёзы по твоему дружку, а кое-кто — и по…
— Анна, что тебе нужно?
Призрак снова взмыл к потолку, покружился над слабо горящим светильником, резко спланировал и уставился в глаза, обдав влажноватый холодком.
— Передай…
— Что? Кому?
Призрак очевидно заколебался.
— Тебе нужно навестить Габриэля Фокса.
– Я и так… — начала было я, но тут же спохватилась. — Это зачем?
— Передать кое-что его матери.
— Та-ак, — я села на кровать и сложила руки на коленях. — А ну, говори толком. Что передать, кому передать, почему именно я, а не Габ, кто тебя отправил!
— Никто.
— Врёшь.
— Я только посредник, только передаю, — призрак завертелся под потолком, словно гигантская моль.
— Передаёшь, чтобы я передала? Не слишком ли сложно? Почему бы не передать напрямую?
Призрачные волосы, обхватили меня за плечи, приподняли, отрывая от земли — отвратительное чувство, словно тебя обнимает холодный, изрядно сердитый и слегка простывший сопливый студень.
— Передай ей: не двенадцать, а одиннадцать. Запомнила? — лицо призрака, красивое… когда-то, пошло скептическими волнами, словно она была уверена, что такая тупая адептка не в силах запомнить больше одного слова за раз. — Не двенадцать, а одиннадцать!
— Чего одиннадцать? — тупо спросила я.
Призрачный студень размазался по обнажённым плечам киселём, стёк, растаял, оставляя сухие руки в мурашках,
— Да пошла ты… к демонам! — вслух возмутилась я, испытывая огромное желание залезть по подбородок в воду и смыть с себя следы призрачных касаний. — Свинство использовать меня вот так, втёмную!
Теперь мой визит к Фоксам обрастал дополнительными… сложностями. Передавать или нет? В принципе, раньше призрак ничего намеренно плохого мне не делал, но и попыток сблизиться не предпринимал.
Боги, как мне не хватало Джеймса!
Глава 5
Визит Анны и несколько произнесённых ею, неизвестно что означающих слов окончательно выбили меня из равновесия, в которое я пыталась себя привести после разговора с Ларсом. Смотреться в зеркало совершенно расхотелось, я залезла на кровать, завернулась в одеяло, но сон приходить не спешил. Слова призрака, сами по себе совершенно обычные, никак не желали выходить из головы.
Двенадцать, а не одиннадцать! Опять это демоново число, будь оно всё не ладно. А я-то надеялась…
На что? На то, что мирно и тихо закончу Академию Безмолвия, вернусь на хутор, и… ага, будем жить тут с Габриэлем, опять же, тихо и мирно, как семейная парочка, да? Свободный дом, по крайне мере, у него тут уже есть. Папа мясом поделится.
Почему эта мысль вызывает у меня такой внутренний протест? Кажется совершенно невозможной, даже абсурдной? Наверное, любая другая девушка об этом бы и мечтала, а о чём мечтаю я — пока и сама не знаю. Внешность у меня изменилась в лучшую сторону, а вот сумбурное и вздорное внутреннее содержание — увы. Да и к любым другим девушкам не прилетают с абсурдными заданиями соскучившиеся призраки-посланники.
Вот и… послать бы её!
Сказанная Ларсом в запале фраза тоже, казалось, намертво поселилась в моей бедной голове: "всегда видел в тебе девушку. Красивую. Смешную. Сумасбродную. Прекрасную."
От злости на него — или на себя — и какой-то острой беспомощности, я прикусила себе ладонь.
***
Комната кажется тёмной, но на самом деле это не так: из приоткрытой двери льётся холодный, почти белый свет. Такой же свет просачивается сквозь неплотно прикрытую чёрную занавеску на окне. Но это не спасает огромное, пустое внутреннее пространство от тревожного полумрака. Тем более странным кажется то, что детей оно совершенно не смущает.
Я не могу разглядеть их детально — ни лица, ни одежду, но точно знаю — их много, и они — дети, мальчики и девочки, помладше и постарше… И я знаю игру, в которой они участвуют, мы тоже с Ларсом в детстве в такую играли. У нас на хуторе она называлась "гробики" — по числу играющих на землю кладутся палки, или листья лопуха, или любой другой небольшой предмет. Это "гробик", а дети — ожившие мертвяки, вылезающие из своих убежищ. По команде ведущего игры они бегают и кривляются, а затем ведущий убирает один… ну, пусть будет лопух и подаёт условный сигнал. Того "мертвяка", кому в итоге не хватит "гроба", испепеляет солнце, и он из игры выбывает.