Академия тишины
Шрифт:
Ведущий был и сейчас, его я не видела вовсе, зато слышала его — или её? — голос, глухой, монотонный, странно знакомый, читавший совершенно незнакомую мне считалку, пока детские смазанные силуэты мелькали в неверном свете, никак не могущем охватить странную комнату:
Двенадцать самоубийц заблудились в лесу.
Один из них проглотил случайно осу,
Та оса бедолагу ужалила изнутри,
И теперь его сердце распухло, жжёт и горит.
Одиннадцать самоубийц шли по лесу друг за другом,
Один отбился от остальных
И бредёт
Он ни за что уже выхода не найдёт,
С голоду он умрёт.
Десять самоубийц переплывают реку,
Один из них утонул, он уже никогда не придёт к ночлегу,
Плавать он не умел, потому из игры и выбыл,
Будет лежать на дне, потом сожрут его рыбы.
Девять самоубийц разожгли костёр на поляне,
Один из них загорелся,
Второй пострадал в капкане,
Осталось бы их лишь семь, но седьмой простудился ночью,
Под утро лишь труп холодный лежит — ничего не хочет.
Шесть самоубийц попались охотникам на прицелы,
Выстрел раздался — лишь пятеро были целы.
Пять самоубийц залезли на высокие ели,
Один сорвался — четыре движутся к цели.
Четыре самоубийцы шли по краю оврага,
Один из них рухнул вниз и шею свернул, бедняга.
Три самоубийцы боялись сделать хоть шаг,
Но с неба свалился камень — бывает, увы, и так.
Два самоубийцы остались в густом лесу,
Один из них напоролся на нож, но не в этом суть…
Я открыла глаза, когда руки ещё судорожно сжимали край одеяла, а губы сами собой шептали: "но не в этом суть, но не в этом суть…".
А в чём суть? Демонов призрак, демоновы сны, теперь ведь умру от любопытства: что случилось с двенадцатым самоубийцей? И почему "самоубийцы", если они просто умирали от разных несчастных случаев?
Рассветное солнце прогоняло кошмары ночи. Я вздохнула — у меня, вроде как, каникулы, можно бы и поспать… Но надо поговорить с отцом, пока тот не ушёл в лавку.
***
Отец оказался дома, но я поймала его буквально на пороге, подхватила под руку, хотя обычно подобные нежности были мне не свойственны, и предложила проводить до лавки. Родитель подозрительно скосил на меня глаза, и кивнул, а через пару минут со вздохом сказал:
— Не томи, Джейма, о чём ты хочешь попросить? Если извиниться по поводу давешней ночной отлучки, то…
У меня вспыхнули уши, да и щёки, кажется, стали цвета волос.
— То, — продолжал отец, — Это излишне. В конце концов, ты уже совсем взрослая и самостоятельная, и…
— Ничего такого и не было. Мы просто… погуляли, — буркнула я. — Но просьба действительно есть. Мне нужно съездить к Габриэлю. На полдня, наверное.
Отец помолчал, потом кивнул:
— Мистер Слай завтра тебя отвезёт, я с ним договорюсь.
И всё! И никаких вопросов-допросов, комментариев по поводу осторожности, опрометчивости и прочего! В молчании мы прошли пару десятков метров, и я не выдержала:
— Когда Фоксы купили тот белый особняк на краю хутора? Ты же их видел как раз
— Да, — отец задумался, и мне хотелось верить, что он действительно просто вспоминает год, а не придумывает судорожно удобоваримое враньё для меня. — Лет… двенадцать назад? Я хорошо их запомнил, вот только детей при них никаких не было, ну, или я не видел. Весь хутор тогда их обсуждал — надо же, маги в нашем захолустье!
— А откуда все знали, что они маги? — неожиданно спросила я. На самом деле, на лбу же это не написано! Или родители Габа явились во всполохах пламени? Точнее, в брызгах цунами, окружённые смерчами и ураганами, проявлениях своих наиболее сильных стихий: воды и воздуха.
— Ну… — отец тоже, вроде бы, удивился вопросу. — Как-то все сразу решили, они были такие… такие…, - да уж, совершенно ни на кого не похожие. — И потом, в этом доме тоже когда-то жил маг, который…
Мы подошли к лавке и остановились перед дверью. Миссис Грэнж, топтавшаяся перед закрытой витриной, недовольно посмотрела на отца — и куда ей понадобилось мясо с утра пораньше? Отец поздоровался, торопливо открыл дверь лавки — оттуда дыхнуло подвальным холодом, словно десятка два призраков притаились во тьме. Отец повернулся ко мне и скороговоркой пробормотал, глядя куда-то поверх моей медной макушки:
— Который как-то плохо закончил, то ли убили его, то ли самоубийством жизнь покончил, не припомню. Но у нас всегда говорили, мол, кроме магов в такой дом никто не заселится. Ты же знаешь, какие тут люди суеверные.
Он, наконец, ушёл, а я постояла на пороге и поплелась обратно.
"Вот один самоубийца и нашёлся" — сказал бы Джеймс.
Глава 6
Особняк Фоксов, далеко не единственный принадлежащий им дом, располагался на окраине Ринуты, города, с которым наш хутор разделяло почти общее, состоящее из двух неравномерных отсеков кладбище. Зачем уважаемому семейству понадобилось приобретать ещё и особняк на хуторе — ума не приложу. Мистер Слай, тот самый приятель отца, который восемь месяцев назад отвёз нас с Ларсом в Академию Безмолвия, вопросов по дороге не задавал — меня всегда радовали такие тактичные, погружённые в себя люди, всегда, но только не сейчас. Наоборот, хотелось пустой болтовни, вопросов ни о чём, назойливого любопытства, чего угодно, что позволило бы мне сдержать внутреннюю дрожь и мучительное ощущение собственной неполноты. Надеюсь, однажды это пройдёт: другие люди все так живут, и ничего.
"Так то другие, не то что ты, безумица", — сказал бы Джеймс, а я подавила вздох и уставилась в окно. А вдруг Джеймса там уже нет? А вдруг…
Мистер Слай притормозил, как я и просила, не прямо перед воротами, а чуть поодаль, вопросительно покосился на меня.
— Обратно я сама, — торопливо сказала я приятелю отца, и тот неуверенно, с сомнением, кивнул. А что, если Фоксы куда-нибудь уехали, и…
Я спрыгнула с верхней ступеньки и пошла по непривычно широкой городской улице, чувствуя спиной укоризненно-внимательный взгляд возницы.