Академия Высших: студенты

Трапная Марта

– Дура не дура, а реакция у тебя хорошая. Это я не хвалю, это я так, констатирую факт, – ухмыльнулся Мурасаки.

– Так что там с событиями, умненький мальчик?

Мурасаки поморщился.

– Пока один-ноль в твою пользу. Ужасно неприятно, когда тебя называют умненьким.

– Вот и не называй.

– Я запомню, – пообещал Мурасаки. – А теперь слушай меня внимательно. На самом деле все просто, и разница между ними как между… грушей и грушей. У тебя есть монетка?

Сигма закатила глаза.

– Слушай, а

можно без монеток, а? Объясни мне нормально, что это за события такие. А то почитаешь учебник по теории вероятностей, так кажется, будто она нужна только монетки подбрасывать или кубики метать.

Мурасаки рассмеялся.

– Тогда пойдем в парк.

– В парк?

– А что тебя смущает? Сегодня я одет вполне прилично.

Сигма окинула Мурасаки скептическим взглядом. На нем были черные вельветовые брюки, широкие как юбка, и умеренно яркий фиолетовый балахон. Без карманов, без надписей, даже странно. В общем, конечно, наряд Мурасаки не вписывался в тот тип одежды, который Сигма назвала бы приличным, но и вызывающим он не был.

– Кошмариция сказала, что с тобой в учебное время я могу покидать территорию Академии совершенно безнаказанно.

– Тогда пойдем, – согласилась Сигма.

В парке Мурасаки уверенно свернул в сторону аттракционов. Сигма поморщилась. Оттуда неслись музыка, крики, детский заливистый смех, периодически прерываемый звуком хлопушек.

– Ты уверен, – спросила Сигма, – что это подходящее место для объяснений?

– Вполне, – кивнул Мурасаки. – Тем более, что мы уже пришли.

Они остановились перед автоматом по вытаскиванию игрушек. Мурасаки поднес браслет к ридеру и получил десяток блестящих жетончиков. Нормально, вздохнула про себя Сигма, что монетки, что жетоны… Сейчас будет бросать их. И надо было ради этого тащиться в парк?

Но Мурасаки лучился радостью, как ребенок.

– Смотри, – сказал он. – Вот сейчас я брошу жетон, автомат оживет и что-то случится. Как ты думаешь, что?

– Ты проболтаешь со мной, и время истечет. И ты зря потратишь жетон.

– Хорошо, – сказал Мурасаки. – А что еще? Допустим, если я не буду слишком болтливым?

– Ты вытащишь игрушку. Или не вытащишь игрушку.

– Вот, – сказал Мурасаки. – Это случайные исходы событий. Или случайное событие. Может случиться, а может нет. Проверим?

Он бросил жетон в щель автомата и взялся за рычаги. Металлическая лапа внутри прозрачного ящика поплыла к центру, упала в низ, клацнула и поднялась без добычи.

– Жалко, – сказала Сигма.

– Да ладно, – пожал плечами Мурасаки. – Зато мы получили элементарное событие.

Сигма смотрела на Мурасаки. Кажется, до нее начало доходить.

– То есть, пока событие не произошло, он случайное? А когда произошло, уже элементарное?

– Тепло, – ответил Мурасаки. – Не совсем так. Но очень тепло. Случайным оно останется и тогда, когда произойдет.

– Тогда так: случайное

событие – это когда у него есть разные варианты? Или случится, или нет. А элементарное – это всего лишь один-единственный вариант события. Когда ты спрашивал, что может произойти, когда ты бросишь жетон, я назвала элементарные события. Да? – Сигма даже зажмурилась. Она любила это чувство, когда приходит понимание, как будто в мозгу бегут мурашки удовольствия и то, что казалось беспорядочной путаницей линий, вдруг складывается в стройный узор.

– Да, – серьезно ответил Мурасаки. – Все именно так. Одно случайное событие и три элементарных. И мы с тобой можем честно потратить остальные жетоны.

Свои пять жетонов Сигма истратила неудачно, всего однажды в железную лапу попалось ухо голубого щенка и тут же выскользнуло, едва лапа начала подниматься. Мурасаки оказался немного удачливее. Четвертый, последний, жетон принес ему розовую толстую белку. Мурасаки вынул ее из открывшегося окошка и протянул Сигме.

Сигма помотала головой.

– Прости, но нет.

– Почему? – удивился Мурасаки.

– Что я буду с ней делать? Не люблю бесполезные вещи.

– Хм, – сказал Мурасаки, – я думал, все девушки любят… милые штучки.

Сигма ехидно рассмеялась.

– Все девочки любят милые штучки и влюбляются в Мурасаки.

– Если что, – ровным голосом сообщил Мурасаки, – я тоже умею отвешивать подзатыльники.

– Хорошо, – согласилась Сигма. – Когда-нибудь я с удовольствием на это посмотрю. Как ты кому-нибудь отвешиваешь подзатыльники.

Мурасаки махнул рукой.

– Тебе еще что-нибудь объяснить? Что-нибудь про другие события? Их, знаешь, много всяких бывает.

Сигма отрицательно качнула головой.

– Нет, спасибо, Мурасаки. Я пока дальше не продвинулась. Но если появятся вопросы, обязательно позвоню.

– Только не ночью, – быстро добавил Мурасаки.

– Что так? У тебя занята эта ночь? – Сигма подозрительно смотрела на Мурасаки.

– Да, крепким и здоровым сном.

– А твоему крепкому и здоровому сну не нужна белка? Как знак внимания?

Мурасаки покосился на Сигму. Прикусил губу.

– Смотри, губы откусишь, – назидательно сказала Сигма. – Красивые мальчик без губ, остаются красивыми, но становятся не такими привлекательными, потому что как же с ними целоваться?

Мурасаки фыркнул.

– У меня горло пересохло от объяснений, пойдем купим воды.

Они побрели в сторону одной из «продуктовых» аллей. Мурасаки зажал белку под мышкой, Сигма пинала желудь и обдумывала страшно важный вопрос: поучиться еще сегодня прямо сейчас до ужина, или сделать перерыв, и поучиться вечером, в своей комнате, после ужина? Вон день какой хороший. Погулять бы! Но гулять с Мурасаки – сомнительное удовольствие, а гулять без Мурасаки – Констанция не велит.

– Эй, подождите! Мурасаки!