Академия Высших: студенты
Шрифт:
Констанция вдруг улыбнулась.
– Вижу, Мурасаки ходит к тебе не только ночевать. Это хорошо. Можете идти.
Когда за ними закрылась дверь кабинета, Сигма с тревогой посмотрела на Мурасаки. Он сейчас опять сползет по стенке и ей придется искать ему воду и гранатовый сок?
– Я в порядке, – сказал Мурасаки и добавил, – я не читаю твои мысли, они у тебя написаны на лице крупными буквами.
– Да?
– Да, сегодня я не боролся с Констанцией за свою свободу, – ответил Мурасаки.
– И на том спасибо.
– А ты что, чем-то
– Да, – проворчала Сигма. – Тем, как я готовлюсь к экзамену по математике.
Мурасаки расхохотался, обнял Сигму за плечи и они пошли к выходу из академического корпуса.
– Слушай, но мне правда надо учиться! – Сигма попыталась сбросить его руку, когда поняла, что идут они отнюдь не в библиотеку.
– Вот и будем учиться на улице. Смотри, какую ты нам хорошую погоду устроила!
– Но я хочу в библиотеку!
Мурасаки остановился и развернулся к Сигме.
– Слушай, ты только не обижайся, хорошо? Скоро до тебя дойдет весь ужас ситуации. И тебе захочется поплакать. Или поорать. Разбить что-нибудь. И все это лучше делать где-нибудь за пределами Академии. Я по себе знаю. Поверь мне.
Глава 13. Последствия
Сигму накрыло через полчаса, в парке. Она сидела с ногами на скамейке, сбросив кеды, и читала вслух доказательства очередной теоремы, а Мурасаки перебивал ее вопросами. Но поскольку вопросы касались исключительно теоремы, Сигма не возражала. Тем более, что хотя вопросы Мурасаки задавал таким тоном, будто ему скучно и он цепляется к словам, но на деле они оказывались очень полезными.
А потом вдруг в середине фразы Сигма поняла, что не может разобрать ни слова, потому что очень сложно читать, когда буквы расплываются, а на планшет падают слезы.
Мурасаки подвинулся поближе, отобрал у нее планшет, отложил его в сторону и обнял Сигму.
– Плачь, – сказал Мурасаки. – Это нормально.
Сигма уткнулась носом в его плечо, в ту самую дурацкую рубашку, и зарыдала вслух. Мурасаки гладил ее по голове и ничего не говорил. Наконец, Сигма поняла, что слез больше не осталось, а рубашка Мурасаки промокла, наверное, до пупка. Она подняла голову. Мурасаки ей грустно улыбнулся.
– Это еще не все. Первая волна. Так что давай пока немного посидим.
Сигма отстранилась от Мурасаки, отвернулась, потянувшись за своим рюкзаком, нашла в нем пачку салфеток и начала вытирать лицо. Взгляд Мурасаки жег ей спину.
– И шею, – вдруг сказал Мурасаки. – Шею тоже не забудь вытереть.
Сигма посмотрела вниз. Ее футболка тоже промокла – вокруг горла и ниже.
– Даже не подозревала, что в человеке может быть столько слез, – буркнула Сигма. Она все еще стеснялась повернуться к Мурасаки.
– А что, в биомоделировании ничего нет про количество слез? – ехидно спросил Мурасаки.
– Кажется, нет.
Сигма вздохнула, выбросила смятые салфетки в урну у скамейки и через плечо посмотрела на Мурасаки. Он сидел как обычно, смотрел вперед, на дорожку и желтеющий куст с красными
– А откуда ты знаешь про вторую волну? – спросила Сигма.
Мураски пожал плечами. Рубашка на том плече промокла и теперь казалась черной.
– Я сам проходил через такое. Первая волна – просто ответ организма на выброс энергии. Нормальная физиологическая реакция. А вторая – психология. Когда оказываешься втянут во что-то… – он неопределенно махнул рукой в воздухе. – В общем, когда такое происходит, ты вдруг видишь все события под другим углом. Как будто тебя использовали, как игральную карту, и сбросили. После этого чувствуешь себя очень паршиво. Ну, я чувствую, – добавил он. – А мы похожи, так что я решил, что и ты тоже.
– Мы похожи? – несмотря на недавнюю истерику у Сигмы остались силы удивляться. – Мы похожи?
Мурасаки повернул голову и посмотрел на нее.
– А что тебя удивляет? Конечно, похожи. Ты не замечала?
– Не до того было, – ответила Сигма и снова открыла рюкзак.
В рюкзаке должна быть вода. Не то, чтобы очень уж хотелось пить, но совершенно не хотелось смотреть на Мурасаки. Казалось, где-то там, на спине между лопаток она все еще чувствовала его ладонь. Ужасно неловко получилось. Хотя он наверняка привык обниматься с девушками. С его-то популярностью. Да, кивнула про себя Сигма, ничего такого, для Мурасаки – проходной эпизод утешить девушку, когда она плачет. В конце концов, столько событий за такое короткое время все равно приведут к эмоциональной привязанности. Куда деваться. Дружба – не дружба, влюбленность – не влюбленность, но больше, чем просто знакомые. Сигма вздохнула и покосилась на Мурасаки. Он продолжал рассматривать куст, прикусив губу. А его-то что волнует? Хотя…
– Слушай, Мурасаки, – спросила Сигма, – а твой организм что, не реагирует на выброс энергии?
– Реагирует, – ответил Мурасаки, не оборачиваясь. – Просто я принял меры.
– А что, можно принять меры?
– Ага, – сказал Мурасаки и повернулся к Сигме. – Можно, например, заехать кому-нибудь в челюсть сразу после. Или в стену кулаком. Быстрый сброс энергии.
Сигма придвинулась к Мурасаки и посмотрела на его руки. На правой руке, на костяшках пальцев были свежие ссадины.
– Больно? – спросила Сигма.
– Не, я их обработал, еще по пути к Констанции. Поэтому и не сразу прибежал на ее вызов. Ты не переживай, – Мураски обнял ее за плечи, – у вас в этом семестре будет практический курс, тебя всему научат. По крайней мере будешь знать, чего ожидать от себя. В этом всем есть одна беда, слишком мало настоящей практики. Такой, как сегодня. Честно говоря, мне дико интересно, что на самом деле случилось с Ипсом. Но думаю, нам не расскажут.
Сигма покивала. Был бы у них куратор Бертран, можно было бы пойти спросить. Но спрашивать у Констанции?! Даже если Мурасаки наберется наглости спросить, вряд ли она ему ответит. Тем более правду.