Академия Высших: студенты
Шрифт:
И все равно, Ипса почему-то было очень жалко. Сигма вспомнила, как еще вчера Ипс наклонился к ней и она его обняла. Как обрадовалась встрече, как ей не хотелось, чтобы после ужина он уходил, и как хорошо они болтали за кофе, пока не пришел Мурасаки. Как она не верила его словам, что с Ипсом что-то не то. И что, неужели это все феромоны? Весь этот чудесный вечер – всего лишь из-за них? То есть она для него ничего-ничего не значила? Ипс сделал это намерено, чтобы вызвать ее симпатию?
Сигма почувствовала резкую боль в животе. Она согнулась
Сигма закрыла лицо руками. Мурасаки продолжал ее держать за плечи.
– Мурасаки, ты можешь уйти? – не отнимая рук от лица, спросила Сигма. – Пожалуйста.
Он вздохнул, отстранился.
– Я вернусь через пару минут. Мне кажется, тебе не помешает выпить воды. Я принесу. Пожалуйста, не уходи никуда, хорошо?
Сигма молчала.
– Нет, ты скажи, что никуда не уйдешь, – потребовал Мурасаки. – Или я никуда не уйду. Буду стоять и смотреть, как ты плачешь.
– Хорошо, – глухо ответила Сигма. – Я не уйду, пока ты не вернешься.
– Хорошая девочка, – ехидно усмехнулся Мурасаки и погладил ее по голове. – Я пошел. Помни, ты обещала не уходить.
Когда Сигма решилась открыть лицо, Мурасаки уже не было рядом. Она даже не знала, в какую сторону он ушел. Что ж, ну и хорошо.
Обида все еще душила ее, но по крайней мере, было не так противно, как в тот момент, когда Сигма поняла, что вчерашняя ее радость была чисто химической реакцией. Неужели даже ими, деструкторами, можно так легко управлять? А ведь она вчера не верила Мурасаки!
Сигма все-таки нашла в рюкзаке воду, прополоскала рот и кое-как почистила кеды. Правда, надеть их не выйдет, но не оставлять же их в таком виде. Сигма понимала, что слезы продолжают течь по лицу, но, если Мурасаки прав, поделать с ними пока все равно ничего не получится, так что она просто вытирала их со щек, и все.
– Смотри, что у меня есть!
Голос Мурасаки раздался откуда-то из-за спины, хотя Сигма думала, что за скамейкой – старая парковая ограда. Сигма обернулась. Ограда была на месте, а Мурасаки стоял за ней и что-то показывал Сигме, но она не понимала что и поэтому просто пожала плечами.
Мурасаки легко перемахнул через ограду, Сигма даже не поняла, как он это сделал. Казалось, просто поднял руку, шагнул вперед, а вот он уже сидит сверху – еще мгновение и спрыгивает вниз. Как будто на все это ему потребовалось не больше сил, чем просто сделать один шаг вперед. Он и сделал его и протянул Сигме пакет. Сигма слабо улыбнулась и заглянула внутрь. Там лежала бутылка воды, большая упаковка салфеток, а под ними – спортивные тапочки.
Сигма вынула их и вопросительно посмотрела на Мурасаки.
– Ты знаешь мой размер ноги?
– И ноги, и всего остального.
– Но откуда?
– Я наблюдательный, – гордо ответил парень.
Сигма подумала, что лучше не уточнять, когда он наблюдал за ее ногами, просто кивнула в ответ, открыла бутылку с водой и сделала несколько глотков.
– Спасибо за тапочки. Я уж думала, придется идти домой босиком.
– Это тебе в обмен на жилетку.
Сигма поморщилась.
– Нет, я не согласна. Жилетка мне тоже нужна. Заведи себе свою. А за тапочки я тебе деньги отдам.
– О, ну все, вижу, ты пришла в себя. Снова ядовитая и независимая Сигма.
Сигма поперхнулась водой. Независимая – ладно. Но ядовитая?!
– Ядовитая? Это я – ядовитая?
– Конечно! Все время говоришь мне гадости.
Сигма изумленно смотрела на Мурасаки.
– Я просто не говорю тебе комплиментов, очнись. Это не то же самое, что говорить тебе гадости.
– А вот это вот твое «очнись» – что было? Не грубость?
Сигма закатила глаза.
– Мурасаки, да я всегда так разговариваю. Всегда.
– Вот я и говорю – ядовитая. И грубая.
Сигма махнула рукой. Бесполезно. С Мурасаки спорить бесполезно. Надо только постараться привыкнуть, что его любезность, забота, вежливость и тактичность – это одна сторона медали, которую он показывает не так уж часто. А вторая, лицевая – это его самовлюбленность, самолюбование и махровый эгоцентризм.
Сигма примерила тапочки. Они оказались в самый раз и, что было еще более странно, они оказались очень удобными.
– Спасибо, – еще раз сказала Сигма. – Ты меня, конечно, спас. Я бы умерла со стыда, если бы все это случилось в библиотеке.
– Да уж, – согласился Мурасаки. – Кстати, у меня именно в библиотеке впервые такое и случилось. И это было ужасно, – он даже зажмурился. – Мне кажется, я до сих пор краснею, когда вспоминаю. Знаешь, такое противное чувство, и ничего поделать нельзя, и тебя тошнит от самого себя, а рядом еще сидят девушки и все на меня смотрят. Мне хотелось стать невидимкой. Ужасно.
– Они тебя бросили? Те девушки?
Мурасаки открыл глаза и рассмеялся.
– Они вызвали медиков. Они решили, что я отравился. Потом еще долго меня жалели и пытались рассказать, как прекрасно они разбираются в диетической кухне.
Сигма слабо улыбнулась. Та еще история. Целиком и полностью в духе Мурасаки.
– Они долго мне приносили по утрам какие-то густые супы, похожие на сопли. – Мурасаки поморщился.
– Надо было отказаться.
– Не, тогда бы рухнула теория с отравлением. А так они меня жалели, – Мурасаки подмигнул Сигме. – Но у тебя этот номер не пройдет. Я отлично знаю, что с тобой случилось и что ты чувствуешь.
– Ну и пожалуйста! – Сигма вскочила на ноги. – Можешь теперь посмеяться.