Академия Высших: студенты
Шрифт:
– Ты, наверное, очень хорошо знаешь математику, – сказала Сигма сквозь слезы, надеясь, что Мурасаки ничего не почувствует по ее голосу.
– Надеюсь, ты рыдаешь от зависти ко мне.
Сигма отключила связь. Мурасаки был прав. Она боялась. Она думала, что использует этот страх как движущую силу. А со стороны это выглядело вот так… учится ходить, топчется на месте.
«Сложность в том, чтобы заниматься с тобой математикой, а не работой со страхом», – пришло сообщение.
И следом второе:
«Как только ты сдашь экзамен, страх исчезнет».
Сигма улыбнулась.
«Вот именно поэтому надо было работать с математикой,
«Да, я тоже со временем это понял».
Уже умываясь холодной водой, чтобы смыть слезы, Сигма вдруг вспомнила слова Мурасаки. Я в тебя влюбился. Сорвалось с языка? Как бы не так! Ему зачем-то надо было это сказать. Только вот зачем? Развеять ее страхи?
Утром Сигму разбудил стук в дверь. Сигма вздохнула. Кому еще она нужна с утра пораньше? Сигма набросила куртку поверх пижамы и открыла дверь. На пороге стоял Мурасаки.
– А у тебя есть пижамы других цветов? – спросил он. – Или у тебя одна пижама на все случаи жизни? Это непорядок! У девушек должен быть богатый выбор пижам.
Сигма посторонилась, пропуская его в дом, но Мурасаки остался стоять на крыльце.
– Мне надо в город, – Мурасаки снял свой браслет и протянул Сигме. – Пусть он побудет у тебя до вечера, ладно? Чтобы Кошмариция к нам опять не прикопалась.
– Я могу пойти с тобой, если ты немного подождешь.
Мурасаки покачал головой.
– Я обещаю не ходить в казино, если ты этого боишься.
Сигма пристально посмотрела на него.
– Мурасаки, ты ведь не случайно вчера сказал… то что сказал.
Мурасаки едва заметно кивнул. Потом взял ее за руку, надел свой браслет и застегнул.
– Планшет у меня с собой, так что на все вызовы я отвечу, не переживай.
– Ты мне так доверяешь? – она посмотрела на браслет, потом на парня.
– Конечно, – Мурасаки ответил ей спокойным взглядом. – Не волнуйся, все будет хорошо. С понедельника откроется учебный корпус, в пятницу экзамен. Осталось немного.
Сигма улыбнулась.
– Ты такой убедительный, Мурасаки.
– Еще бы! Я мастер убеждений!
– Тогда купи мне приличного кофе в зернах, – сказала Сигма и тут же спохватилась. – Ой, нет, ты же без браслета.
– Без браслета тоже можно делать покупки. Вот сдашь экзамен, и я тебя научу.
Сигма засмеялась.
– Сколько много у нас дел после экзаменов. Пора писать список, чтобы не забыть.
– У меня хорошая память. Я тебе все напомню, – улыбнулся Мурасаки и подмигнул Сигме. – Все-все. Имей в виду.
Браслет Мурасаки она так и носила весь день. Сигма просто смотрела на него и думала, что вечером еще раз увидит Мурасаки. И этого было достаточно. Странно, но ей совсем не хотелось зайти в его профиль и посмотреть на него там. Может быть, потому что его лицо она помнит и так, а все остальное не передает ни одна фотография. Даже если очень постараться.
Глава 22. В городе
Мурасаки издалека увидел Чоки на крыльце. Хотя всем своим видом Чоки показывал, что никого не ждет, ничего не хочет, просто вышел тут постоять, полюбоваться, например, соседними коттеджами, очень красивые коттеджи, между прочим, если кто не заметил. Интересно, почему так? Почему конструкторы всегда делают вид, что они заняты чем угодно, только не тем, чем они заняты на самом деле? Не будь у конструкторов этой дурацкой черты, Мурасаки бы уже давно понял, что с ним что-то не так. Нет-нет, –
– Ну, – сказал Мурасаки, подходя к крыльцу Чоки, – вижу, ты прекрасно проводишь время, да?
– Дышу свежим воздухом, – буркнул Чоки.
– Конечно, для такого громилы как ты, наверняка маловато воздуха в стандартном домике, рассчитанном на хлюпиков типа меня.
Чоки в самом деле был крупным парнем, но это был не лишний вес, а генетика. Он и должен был быть крупным. Иногда Мурасаки смотрел на них с Растом и удивлялся, какими разными бывают люди одного роста, одного возраста и одной расы. Раст был сгустком мышц, а Чоки… Чоки был горой. А его любовь к грубым тканям и свитерам толстой вязки только усиливала это впечатление. И даже темно-коричневый цвет не делал его стройнее. Не говоря уже о белых брюках.
Чоки спустился с крыльца.
– Тогда пошли, пока я не выдышал здесь весь воздух.
Пойти в город искать Раста они договорились еще вчера вечером, но Мурасаки не стал цепляться к словам. Хочет Чоки делать вид, что он здесь главный – пусть делает. В конце концов, конструкторы всегда любят считать себя главными. «Чтобы вам было что разрушать, мы должны что-то создать».
За ворота студгородка они вышли в полном молчании, но через пару минут Чоки заговорил.
– Все равно я не понимаю, почему он ушел.
– Захотел и ушел, – пожал плечами Мурасаки, хотя и его удивил поступок Раста. Раст был не из тех, кто швыряется посудой во время скандала, хлопает дверями и сбегает от неудач. – Когда, ты говоришь, ближайший рейс к вам домой?
– Завтра.
– У нас полно времени, – меланхолично сказал Мурасаки.
– Легко тебе говорить! – Чоки излучал негодование. – А если мы его не найдем?
Это был логичный вопрос. Будь у Раста куратором Алия или Беата, Мурасаки бы ни на мгновенье не задумываясь, пошел бы к ним и попросил бы посмотреть трекер Раста. Или даже попросил заблокировать Расту возможность покупать билеты на любой транспорт. Но Кошмариция! Она могла устроить все, что угодно: от отчисления Раста до отчисления Мурасаки, что в его планы совсем не входило, особенно сейчас.
– Значит, будем ловить перед рейсом в порту. Там точно найдем. Только там у нас будет меньше возможностей с ним поговорить.
– Ты думаешь, я с ним не говорил?!
Мурасаки посмотрел на Чоки. Чоки был не мастер толкать речи, но это не значило ровным счетом ничего. В Академии было полно студентов и студенток, которые не блистали красноречием, но это не мешало им учиться и выпускаться. Майя с Эйприл, например, большей частью вообще общались междометиями – и отлично защитились. Хотя, может, и не отлично, оценки же они не обсуждали и не потому, что запрещено, а потому, что у них были другие занятия. Но они закончили Академию, а не были отчислены, – это совершенно точно.